— Ну, Авель, не смотри на меня так. Ты же сама знаешь, как устроен этот мир. Черное — белое. День — ночь. Тепло и холод. Но на самом деле всё не совсем так. И одно сменяет другое, лето перетекает в осень, тепло становиться холодом, холод теплом, между днём и ночью есть время, называемое сумерками. Добро, собственно, как и зло, не может быть абсолютным.
— К чему всё это, Ваше величество? — вопрос прозвучал едко, должно быть даже ядовито, чего от себя я совершенно не ожидала.
— К чему? Действительно, к чему? Может к тому, что поступки великих людей, — это она себя считает великой? — непонятны простым людишкам. Порой мы жертвуем десятками, чтобы спасти сотни и сотнями, чтобы спасти тысячи, мы…
— Всё это софистика, Эвиль, ты хотела, чтобы я что-то поняла, так объясни…
— Мне скучно, Авель, ты даже не представляешь как порой скучно сидеть на троне…
— Ты говоришь загадками.
— Что ты, нет никаких загадок, просто мы с Илактрионом решили поспорить, чьи спецслужбы лучше, и тебя никто не предавал, просто у тебя немного не получилось, — даже признаваясь в этом, она врала, я чувствовала… но какая-то доля правды в этом всё же была. В глазах помутнело. Неужели все, что я делала, зря? Неужели гибель ни в чём не повинного двойника была предрешена с самого начала? Что все это — всего лишь игра сильных мира сего?!
Меж тем королева продолжала убеждать меня в правдивости своей лжи.
— Но неужели ты думаешь, что я бросила бы тебя умирать в Ламкрюнцине? Генерал Ламс просто несколько ускорил события…
— А ты, наверное, хотела дождаться, когда мне вывернут руки и изуродуют тело калёным железом?
— Авель, перестань, всё не так страшно, подумай сама, я сделала тебя героиней. Тебе завидуют все девушки Рустании.
— Все, кроме меня. Так ты говоришь, вы спорили?
— Ну да, просто шутки ради…
— Ну и как?
Она даже скривилась:
— Ничья.
Я развернулась и пошла к выходу. Но у самой двери остановилась и повернула голову. Эвиль все также стояла, не двинувшись ни на йоту.
— А как же война? Сотни загубленных жизней?
— Война? Да не было никакой войны… Да, да, это всего лишь игра. Мои войска — его войска. Немного намяли друг другу косточки, правда, Генерал Ламс, выдвинувшись к городу без моего приказа едва не наломал дров, но так вышло даже веселее. Мы с Илактрионом долго смеялись, вспоминая, как ему в одном нижнем белье пришлось драпать по темному подземелью, полному вонючих крыс.
Она снова лгала, и если раньше я питала хоть какие-то иллюзии, то теперь я совершенно не сомневалась в том, кто меня предал. Но вот зачем? Она изначально знала, кто я есть на самом деле? Должно быть так… Она, как и Илактрион, боялась, что я предъявлю права на ее престол? Вопросы, вопросы… Но сейчас меня волновало нечто другое. Я специально откладывала это напоследок, надеясь, что королева не заметит моей заинтересованности. Но всё же, когда начала говорить мой голос дрогнул:
— А как же пленные? Все те узники, что томятся в наших тюрьмах? Полковник Каннер и другие?
— Ах, милая Авель, ты печёшься о нем. Какая прелесть. Но, увы, я не могу отменить своих указов, иначе враги уверуют в мою мягкость, — королева довольно фальшиво улыбнулась.
— Даже, если об этом попрошу я?
— Деточка, сам бог не в силах заставить меня сделать это.
— А если я расскажу всем о Вашем предательстве? — королева, поджав губы, молчала, — Если я открою, что это Вы, именно Вы хотели спровоцировать нападение Камерлина на наши границы? Если я всё расскажу генералу Ламсу?
— Глупая, — она снова снисходительно улыбалась, — кто тебе поверит? Королева, — она воздела вверх указательный палец, — королева Эвилина Великая строит козни против собственной империи? Ты хочешь, чтобы тебя поместили в сумасшедший дом?
— Но почему? Почему? — я уже поняла, что дело было вовсе не во мне и не в моей смерти. Отправляя меня в стан врага, королева ещё не знала о моём происхождении, она и сейчас не хотела открывать мне эту тайну. Если бы не генерал Ламс, я бы наверное так и осталась в неведении. — Почему Вы так поступаете?
— Народом, — улыбка королевы стала ещё шире, — находящемся в постоянном страхе, легче управлять. Люди, видящие внешнего врага, реже задумываются о проблемах внутри государства, к тому же у меня всегда есть возможность списать просчеты своего правления на вынужденную борьбу с внешним противником. Подумай сама, люди испокон веков живут в страхе. Они привыкли к нему, он стал их сущностью. Отбери у них страх, с чем они останутся? Жизнь станет пуста, они станут искать смысл этой жизни. Им станет казаться, что они живут так плохо потому, что ими плохо управляют, а с такими мыслями недолго додуматься до того, нужны ли им правители вообще… Это ужасно, когда тебя норовят низвергнуть с твоего трона. Я этого не хочу, — она лучезарно улыбнулась. Да, она лишь потом узнала, КОГО избрала пешкой в своей игре, но от этого игра стала лишь азартнее, но и проиграть было бы не так горько…
— Но если всё так плохо, Вы могли бы снарядить экспедицию на поиски священного Корунда.
— Священный Корунд — миф-сказка, — королева поджала губы.
— Но тогда почему почти все правители время от времени стремятся его найти?
— Уж не думаешь ли ты, что для всеобщего счастья?
— А для чего же ещё?
— А тебе, милая, не приходила мысль, что только для того, чтобы уничтожить?
— Зачем?
— Зачем? Неужели ты не понимаешь? Вот скажи, к чему мне Корунд? Я и так имею почти всё, что пожелаю. Власть даёт многое, а если всё люди будут счастливы, зачем им буду нужна я?
— Действительно зачем? — эти два слова были сказаны совсем тихо, королева их услышала, но промолчала. Я гордо вскинула голову, — я ухожу.
Я не ждала ни её ответа, ни согласия. Я уверенно шагала к входной двери и цокот моих каблуков был подобен набату
— …и не ищи генерала Ламса, — донеслось мне в след, — он умер.
Услышав это, я даже не замедлила шага, нечто подобное и следовало ожидать… Умные и решительные вояки не нужны ни одной власти.
Повернув в сторону потайного лаза, я уже нисколько не сомневалась, что буду делать дальше. Она сама не оставила мне выбора. Он не желал мне боли, предпочтя ей смерть, я же не хочу ему ни того, не другого… Я не хочу, чтобы он умер.
— Авель, снова ты? — главный тюремщик уже давно напряжённо всматривался в полутьму коридора, но только сейчас он разглядел в моей руке обнажённый клинок. Лицо его вытянулось в изумлении, а рука потянулась к лежавшему на лавке мечу.
— Не вздумай, — его оружие оказалось в моих руках так быстро, что никто из стражников не успел среагировать, — мечи и ножи на стол, — я хмуро посмотрела на застывших в напряжении стражников, — живо.
— Как бы тебе не пожалеть, — пробормотал один из тюремщиков и тут же получил рукояткой меча в зубы. Зажимая ладонью рот, он с воем отскочил в сторону.
— Не знаю как я, а ты уже жалеешь, — прошипела я и, чтобы окончательно его унизить, пнула ногой под зад. — Падаль. Ключи на стол. А сами вон в ту камеру и пошевелитесь.
— Авель, зачем тебе это? Всё дело в том узнике? Ты могла бы сказать, и я бы тут же освободил его, — Дестактион выглядел ошарашенным и говорил с сочувствием в голосе, но я прочла в его глазах свой смертный приговор и поняла, если ему представится возможность, он убьет меня, не задумываясь.
— Без санкции королевы? — я усмехнулась.
— Под твою ответственность, — он слегка скис, но продолжал хитрить.
— В камеру, — я не собиралась с ним дискутировать. И, чтобы они поторопились, ткнула ближайшего ко мне стражника остриём меча. Дестактион посчитал, что я, подавшись слишком далеко вперёд, допустила ошибку и прыгнул. Зря. Я даже не стала отводить руку для замаха. Просто полоснула остриём по его шее… Остальные тюремщики наперегонки бросились выполнять моё приказание… Начальник тюрьмы некоторое время тщетно пытался зажать рану ладонями, затем обессилено повалился на пол и испустил дух. Мне же было его совершенно не жаль. Я брезгливо вытерла о лежавшую на столе тряпку своё оружие и, подхватив ключи, поспешила в глубину тюремных коридоров. Выбегающих навстречу стражников, я рубила без всякого сожаления. После того, что я видела в дальней пещере, во мне не осталось для них ни капли жалости. Кроме того, после побега пленников смерть — это лучшее, что могло их ждать.