— Прощайте, — прошептала я и, уже ни мгновения не медля, вскочила в седло, — но, пошла, — лошадь подо мной прянула ушами и, мигом разогнавшись, поспешила в глубь леса.
Тёрм двигался впереди, уверенно выбирая дорогу. Уже углубившись в лес на несколько десятков метров, я вдруг ощутила магический всплеск, — кто-то укрывал нас магическим пологом. Я бросила взгляд назад, и мне показалось, что в просвете ветвей я вижу стоявшего к нам лицом Ластика, старательно выводившего магические пассы. В следующее мгновение позади меня опустилась густая еловая ветка, закрыв и дорогу, и столь странное видение.
Лес за спиной сгустился. Минутой спустя я была уже уверена, что все это мне пригрезилось. Гном просто не мог быть магом, за несколько проведённых вместе дней я так ни разу этого и не почувствовала.
Этого просто не могло быть.
— Авель, — тихо позвал Тёрм. Он остановил коня на окраине небольшой полянки и теперь пристально вглядывался в её противоположную сторону. Придержав свою каурую, я остановилась напротив Тёрма.
— Авель, тебе не кажется подозрительным вон тот кустик? — он показал рукоятью куста на тёмные очертания кустов, виднеющиеся в глубине леса.
— Не кажется, — я усмехнулась. Я уже знала что это.
— Да? — Тёрм заподозрил неладное.
— Камень Нарит.
— Нарит? Откуда он здесь? — полковник недоверчиво покосился в мою сторону.
Я неопределённо пожала плечами. Откуда он здесь взялся, я понятия не имела, но то, что это был именно он, не вызывало ни малейшего сомнения.
— Нарит — источник могущества природных магов, в этом лесу?! Ну и ну. Я думал, что они встречаются только в горах.
— Собственно я тоже так считала.
— Так что едем дальше? Если честно, то я никогда не видел этого камня-куста.
— Я тоже.
Он недоуменно уставился на меня.
— Тогда откуда ты…
Я довольно бесцеремонно перебила его:
— Знаю, — объяснять что я не воспринимаю, но чувствую, практически любое магическое проявление, не хотелось. Потом как-нибудь расскажу.
— Тогда едем, — он решительно натянул поводья. И в ту же секунду я ухватила его за руку.
— Падай, — я рывком сдёрнула Тёрма с коня и вслед за ним повалилась на землю. Тяжелая каленная стрела, срезав ветку за моей спиной, улетела в глубину леса. Наши кони шарахнулись и рванув с места в карьер понеслись в разные стороны. Чёрт, если бы не блеснувшее на солнце жало наконечника, кого-то из нас пришлось бы закопать прямо на этой полянке. В создавшейся ситуации одно было хорошо, другое плохо. Хорошо было то, что мы были живы, а плохо, что до сих пор не видели стрелка. Направление, правда, я успела заметить, но если он не новичок, уже давно должен был сменить свою позицию.
— Т-с-с, — Терм приложил палец к губам, — тихонько я туда, ты сюда.
Я не столько слыша, сколько видя его знаки, кивнула головой и поползла вокруг поляны. Ползала я не в пример хуже, чем ходила. Во-первых, слишком медленно, во-вторых, как мне казалось шумновато, в-третьих… что в-третьих, я додумать не успела, где-то впереди и чуть сбоку послышались приглушенные удары, сопровождаемые приглушёнными вскриками, и наконец в наступившей тишине раздался негромкий окрик тяжело дышавшего Тёрма:
— Авель, иди сюда.
Я поднялась на ноги и, наложив стрелу на тетиву, не спеша направилась в сторону доносившегося до меня голоса. Я не торопилась, голос слышавшийся сквозь листву деревьев несомненно принадлежал Тёрму, но я уже привыкла не доверять никому и ни чему.
Всё же это действительно был Тёрм, он стоял над двумя ползающими у его ног амбалами и весьма недвусмысленно поигрывал поблёскивающим на солнце мечом. Два коротких лука и две стандартных дубины лежали тут же на земле, колчаны со стрелами были приторочены к их спинам. Тёрм улыбался, и улыбка не сулила этим двум ничего хорошего.
— Кто такие? — я тоже не была настроена на дружелюбие. Когда в тебя стреляют — это всегда неприятно, когда в тебя стреляют исподтишка — это неприятно вдвойне.
— Мы люди простые, перехожие, — завел волынку один из амбалов.
— Я спрашиваю, кто такие?
— Мы люди простые, пере… — я прервала его пока ещё лёгким тычком носком сапога в грудь. Этот тип уже начинал меня злить.
— Я последний раз спрашиваю, кто такие?
— Вольнонаёмные стрелки Их королевского величества, — быстро затараторил этот вражина, — Братья Селивёрстовы, — везёт же нам последнее время на братьев, — нынче стрелки егерские разосланы по лесам для уничтожения всякого пешего и конного, разбоем промышляющего…
— Так-так-так, на нас объявлена охота, — с каждым часом всё интереснее и интереснее.
— Постой, постой, а почему это вы решили, что мы разбоем промышляющие?
— Так ведь, кто ж ещё по лесу шастает, коли не разбойники?
— Что ж, получается теперь честному путнику и в лес войти нельзя?
— А пущай не ходят, — ляпнул один из Селиверстовых и получил мечом плашмя по шее.
— Ай, люди добрые, пощадите!
— Ах, мы теперь уже и люди добрые? — я на всякий случай пнула ногой их дубины, откидывая в сторону, от греха подальше, — а что если мы настоящие разбойники?
— Да какие ж вы разбойники? Вы на них нисколечко не похожи, это издалека видно. Вы когда только на полянку выезжали я Мефодию так и сказал: "Вот этих двоих мирняков угрохаем, нам с тобой и почёт и награда бу…", — малый прикусил язык, догадавшись, что сболтнул лишнее.
— Значит разбойников? — Тёрм угрожающе надвинулся на этого говоруна, — а ну-ка рассказывай, что приказано? Или это вы тут самодеятельностью занимаетесь всех, кого непоподя стрелами калеными как тетеревов весенних бьёте?
— Господин, господин, простите нас, всё как есть, всё как на духу. Приказано нам убить всякого в лесу оказавшегося без разбору — конного и пешего, малого и старого, разбойного вида и мирного…
— И вы не воспротивились?
— А чего противиться, если сказано: вороги наши маги великие, магией прикрываются, облик свой колдовством злобным прикрывают.
— Ага, уже и маги… А не брешешь?
— А чего мне брехать-то? Чего брехать? Мне тайн про то хранить не приказано, а коли вы есть те маги великие, так и рубите буйну голову или в пни бессловесные превратите или, если помилуете, наложите заклятья беспамятства, чтобы о встрече нашей и воспоминаний не осталось.
Тёрм подумал, подумал и впрямь наложил на братьев заклятие беспамятства — с помощью их же дубины. В качестве трофея мы забрали луки со стрелами, а всё остальное, переломав, выбросили в ближайшую канаву. А братья остались лежать в лесу. Хищного зверья здесь не водиться, так что поваляются, поваляются и придут в себя. А головная боль — это уж их проблемы. Меньше по лесу шастать надо и на невинных людей охоту устраивать.
— Авель, — Тёрм вывел меня из состояния задумчивости, — уходим. Ты свою лошадь видишь?
Я отрицательно покачала головой.
— Я свою тоже… тогда вот что, ищем, но недолго. Встречаемся здесь же.
— Договорились, — я чувствовала себя безмерно уставшей. Нарит, куст серо-зеленого камня словно не давал, а высасывал мои силы. Хорошо Тёрму, он магию не чувствует.
Своего конька я нашла в паре сотне шагов от поляны. Он мирно стоял под большим раскидистым тополем и безмятежно жевал травку. Изловить конягу труда не составило. Так что, взобравшись в седло, я уже через пять минут после начала поиска ехала в обратную сторону. Тёрм, посиживая на травке, ждал на месте.
— А я своего не нашёл, — он виновато развёл руками.
— Так быстро? — что-то здесь было не так, но я не могла понять, что именно.
— Ничего не поделаешь. Наверное, бедная лошадь испугалась, — короткая пауза, — в нескольких метрах от нашего падения следы идут вскачь и теряются в зарослях орешника.
— И ты не смог её догнать? Даже не попытался?
— Авель, она неслась как угорелая.
— Тёрм, — я не люблю когда меня водят за нос, — что произошло?