— Кто такие? — настороженно спросил он.
— Меня зовут Алдеем Ряженским, а это сестра моя, Эрда, — Терм махнул рукой в мою сторону, и я склонила голову в знак приветствия. — Из Ряженского перепутка мы.
— Хм, — старичок на миг задумался, словно вспоминая давно забытое, а затем, пригладив жидкую бородку, вернулся в дом, следующие его слова донеслись уже оттуда, — проходите. Только коня заранее привяжите.
Мы обрадовано переглянувшись поставили коня к прилаженной прямо к стене коновязи, задали ему овса из торбы и вошли в дом.
Старик тем временем успел вскипятить самовар, и теперь на маленьком деревянном столе дымили паром две большие кружки, заваренные липовым цветом. Меж тем старик поставил рядом с ними глиняный горшок заполненный до краев каким-то варевом.
— Угощайтесь, гости дорогие, — сказал он и не дожидаясь ответа на своё приглашение убрался восвояси. Мы не заставили себя долго ждать. Дальняя дорога и постоянное ожидание опасности сделали своё дело, оказавшись в тепле и под защитой крыши мы тут же забыли об осторожности…
Зачерпнув большой деревянной ложкой содержимое горшка, оказавшееся свежайшим липовым мёдом, я тут же отправила его в рот. Мёд оказался таким сладким и душистым, каким его только возможно было себе представить. Когда мы угомонили половину посудины, пришел хозяин. Указав на помещение, в котором мы можем расположиться на ночлег, он вновь исчез.
Комната была маленькой, как и все в этом доме. Кроме двух узких деревянных кроватей и такого же узкого стола в ней ничего не было. Усталость брала своё и, не став тратить силы на разговоры, мы завалились спать. Уснула я мгновенно, а когда проснулась, то почувствовала, что меня мерно покачивает, будто в повозке. Я попробовала приподняться и только тут поняла, что мои руки и ноги крепко связаны. На очередной колдобине неимоверно тряхнуло. Нас точно куда-то везли.
— Тёрм, — тихо позвала я и, чуть повернув голову, увидела его голубые глаза. Тёрм смотрел на меня и, чёрт бы его побрал, улыбался.
— С добрым утром, — наверное, он глядел на меня таким образом довольно долго, эта улыбка, казалось, уже приклеилась к его лицу.
— Тёрм! — шёпотом закричала я, — что произошло?
— Спроси хозяина, — Тёрм с трудом кивнул в направлении движения, он так же, как и я, лежал на телеге связанный по рукам и ногам, только почему-то улыбался, вместо того, чтобы плакать.
— Какого хозяина? Старика что ли?
— Старика говоришь, кхе-кхе, — ворчливо отозвались с передка телеги, и я поняла, что хозяин и есть тот самый вчерашний гостеприимный дедок из лесной избушки. Я задрала голову к верху и покосилась на сидевшего на облучке возчика.
— Эй, дед, куда едем?
— К матушке, дочка, к матушке, — отвечая, старичок даже не повернул головы, — вот уж обрадуется такому подарочку.
— С чего бы это? — я спрашивала, едва не кусая губы от отчаяния, а Тёрм всё улыбался.
— А как же, хоть с вами за деток своих погубленных рассчитается.
— За каких деток? — я непонимающе таращилась в говорившую со мной спину.
— Авель, понимаешь ли, — наконец сжалился Терм, — Матушка — это матка скворхов, а Хозяин — он и есть Хозяин. Что про него объяснять?
Передо глазами всё закружилось. Это же надо так вляпаться. Я вспомнила липовый мёд, и мне стало совсем плохо. Нас усыпили, чёрт… Липовый мёд… Нет, теперь уж я точно никогда не стану его есть. Я закрыла глаза и долго думала, пытаясь найти выход из создавшегося положения. А так как ничего путного на ум не приходило, я решила развлечься ничего не значащей беседой. И действительно, почему бы не задать Тёрму давно интересующий меня вопрос?
— Послушай, Тёрм, а Ильдарас — кто он такой?
— Странно, что ты о нём сейчас вспомнила. Я не слишком много про него знаю, а вообще Ильдарас — довольно средненький маг из вольных, он иногда ходил с нашими караванами, но как боец-практик не имеет себе цены.
— Погоди, ты сказал, довольно средненький маг и хороший боец, как это может быть?
Тёрм неопределённо пожал плечами.
— Я как-то не задумывался, наверное, ему везло, и к тому же у него большой опыт.
— Опыт? — я чуть не рассмеялась, да Ильдарасу едва ли больше полусотни лет, — о каком опыте ты говоришь, для мага он почти ребенок.
— Я же говорю, не задумывался, а получается зря?
— Нет, Тёрм, хорошо, что не задумывался, мало ли какая мысль могла прийти в голову полковника тайной полиции?
— И то верно, — Тёрм не собирался спорить, но, судя по лицу, он всерьёз занялся этой головоломкой. Теперь он был занят, и дальше мы тряслись в телеге молча. Пребывая в скуке и неудобстве, я окончательно скисла.
— Ма-а-аг, маг Ильдара-ас, — растягивая слова процедил сквозь зубы Хозяин, видимо наш разговор не укрылся от его слуха, — ваш маг не так прост, каким хочет казаться.
Если он думал, что чем-то меня удивил, то очень в этом ошибался. Меж тем старикашка продолжал просвещать нас дальше.
— Матушка потеряла нить его следа, а с ней раньше такого никогда не случалось, — я не увидела, а скорее почувствовала, как он сокрушённо помотал головой, — силы немерянной ваш маг.
Он замолчал, а мне в голову забралась ехидная мысль. Может она след-то вовсе и не потеряла, а просто поостереглась?
— Так она что же каждого, кто ей дорогу перешёл почувствовать может?
— Каждого не каждого, а если надо, то и из-под земли сыщет и кому надо нить путеводную в руки даст.
— Так получается, Вы нас у леса прямо-таки и ждали?
— Прямо-таки и ждал, — самодовольно согласился Хозяин скворхов, — нити наших судеб должны были пересечься. Не здесь так в другом месте, не сейчас так через год-два.
— А дальше?
— Что дальше? — старикашка не понял моего вопроса.
— Дальше что в линии судеб сказано?
— Судеб? — отчего-то сердито переспросил старикан, — что вам линия судеб, высидите нам новый рой и вся недолга. Лучше прежнего будет.
— Да? — что-то темнит старикашка. Ничего он про судьбу не знает, да и про то, что нас по наводке своей матушки дожидался, тоже врёт. Кто-то ему про нас сообщить успел, только вот кто? Я внезапно вспомнила странного чёрного дятла, сидевшего то на самом дальнем камне, то на ветке посередине леса, и противный птичий крик раздавшийся уже после того, как мы расправились с хорком… Точно врёт. Разослали с маткой по всему свету разведчиков, а теперь ясновидящими прикидываются. Только вот всё одно, слишком уж он удачно близко от нашего выхода из леса оказался. Неспроста всё это, неспроста…
Весь день мы ехали в одном направлении. Выезжая на торную дорогу, старик заткнул нам рты кляпами и накрыл с головой старой дерюгой. Теперь у нас оставалась надежда лишь на то, что встречные подводы заинтересуются перевозимым грузом. Я бы не отказалась и от встречи с местными разбойниками. Не думаю, что они стали бы убивать сразу, во всяком случае может тогда у нас появились бы хоть какие шансы вырваться на свободу. Я довольно долго надеялась на везение, но когда мы, трижды сворачивая, углублялись далеко в лес, а по дороге в это время проезжали встречные караваны мои надежды рухнули. Я поняла, что неожиданных встреч не будет. Похоже впереди и позади нас летели соглядатаи — скворхи, заранее предупреждавшие старика о встречных повозках. Что ж с везением в этот день у нас пока было не густо. Тёрм лежал рядом и кажется ни капельки не заморачивался по поводу своего столь плачевного состояния, я не видела его лицо, но прекрасно слышала его ровное дыхание, дыхание спящего человека. От нечего делать я попробовала применить свои способности и увидеть ауру Хозяина. К большому удивлению у меня получилось. Она у старика была серой, безликой, такая бывает у безразличного ко всему человека, способного с одинаковым усердием и строить города, и сжигать их вместе со всеми жителями. Я даже не сразу смогла понять, живое ли он существо или рядящаяся под маску живого нежить. Нет, нежитью он не был, но выхолощенные за годы «хозяйствования» эмоции и мысли превратили его в послушную, легко управляемую куклу. Он уже не был человеком в широком понимании этого слова. А ведь возможно когда-то он слыл примерным семьянином, купцом, охранником каравана или даже знатным вельможей. В Хозяева попадали по-разному, но никогда добровольно. И я это знала не только из прочитанных книг. Всё же кем был этот старик раньше? Чтобы хоть как-то приблизиться к разгадке я внимательнее всмотрелась в его ауру и сумела увидеть в ней проблески эмоций. Точнее одной единственной — идущего из глубины подсознания страха. Чего же мог до жути бояться человек, практически не умеющий ни радоваться, ни огорчаться? Задав себе этот вопрос, я почти сразу нашла ответ — он боялся своей Матушки, истиной хозяйки роя и его повелительницы. Боялся, что не Тёрм, а он станет инкубатором для нового роя, а камерлинец был предназначен в новые Хозяева. От этой мысли мне стало не по себе, я представила ауру Тёрма, моего Тёрма, лишенную всех красок и эмоций. "Надо вырываться отсюда, пока не поздно!" — хотела закричать я, но кляп не позволял сделать этого. Я не могла подняться, не могла разорвать пут, нас обоих определённо была уготована ужасная участь. И я снова в который раз пожалела, что не слишком тщательно изучала магические науки и редко читала мудрые книги. Я хотела быть воином, а не борцом с нечистью. Все равно я не желала сдаваться. Итак, что я знала о скворхах, а точнее о Хозяине и Матке? Практически ничего. Хозяин — это всегда человек, волей судьбы оказавшийся не в то время и не в том месте и попавший во власть Матки скворхов. Скорее он должен был зваться не Хозяином, а Приказчиком, живущим ради исполнения желаний хозяйки и её милостью. Некоторые ученые сходились во мнении, что со временем сущность этого человека меняется на столько, что он уже не в силах и умереть, если на то не было приказа хозяйки, и даже будучи убит по прошествии определённого срока воскресает вновь. Но Хозяева обычно не живут слишком долго, Матушки ищут и находят себе новых более сильных, более выносливых и более жизнеспособных помощников. Ведь каждому известно, что чем крепче и здоровее хозяин, тем справнее у него дом и богаче хозяйство… А вот про Повелительницу роя Матушку Арабел сведения были куда противоречивее. Одни писали, что это женщина с торосом мужчины и змееподобной головой, другие, что это огромная чёрная птица с человеческим лицом, третьи, что это и не живое существо вовсе, а псевдоразум, заключенный в оболочку в виде не то гигантского улья, не то человеческой хаты. Хаты? Откуда на опушке леса могла появиться избушка? И у коновязи, к которой мы привязывали лошадь, не было никакой телеги. Всё это было мороком? Но морок на меня не действует. Значит… Но это невероятно… А как же ещё это объяснить? Хозяин никогда не разлучается со своей Маткой… Тогда получается, что… О, боже ты мой! Невероятно. Непостижимо. Неужели всё это правда? Значит планы на побег нужно срочно пересматривать. Зря я рассчитывала на то, что у нас есть несколько суток, пока мы станем добираться до окрестностей Картенминского леса. Нет, этого времени у нас, к сожалению, не было. Нас могли начать использовать в любую минуту… Я поняла это, но была бессильна что-либо сделать.