После обеда жабер пригласил нас в зал совещаний. По его словам особенность совещательной комнаты была в том, что сказанное в ней навсегда оставалось тайной.
— Уважаемый Афин, а почему Вы не приглашаете сюда никого из своего народа? Вы не хотите, чтобы они знали наши тайны? — Тёрм как всегда спешил влезть не в своё дело — привычка, оставшаяся со времен работы в тайной полиции. — Вы не доверяете им?
Афин не спешил отвечать, он был непривычно бледен и грустно, но вместе с тем широко улыбался.
— Мне странно слышать такие речи, от "слышащего других". Ты первым должен был догадаться, что мы, жаберы, можем общаться с друг другом как вы изредка общаетесь с господином Ластикусом. Ведь мы единый народ не только внешностью, но и кровью, душой и телом, то что слышит и чувствует каждый, то каждый чувствует и слышит.
— А-а-а, — совсем по-идиотски протянул Тёрм и, продолжая играть в дурака, даже поскрёб пятернёй затылок, — а я-то думал…
— Тёрм, — строго одернула я его, — сейчас не время разгадывать тайны болотного народа.
— И то верно, — радостно согласился со мной Афин, — тем более, что я собрал Вас сюда вовсе не для этого, — жабер шагнул вперёд, вставая ко мне спиной и поворачиваясь к гномам. Выражение его лица стало сосредоточено-серьёзным.
— Может Вам пора сбросить маску, глорд Афарель? — что-то знакомое было в этом имени и ещё этот титул… Глорды — потомки древних правителей Прибрежного царства, о них не было слышно так давно, что все рассказы о них сами собой превратились в сказку.
— Неужели Ластик… — начала говорить я, но король болотного народа остановил меня движением руки.
— Сейчас ты многое узнаешь, моя девочка, но как я всегда говорю: всему своё время, — я умолкла, а новые слова слетевшие с губ Афина удивили меня ещё больше. — И Вам, моя милая кузина, не хочется ли сделать тоже самое?
— Кузина? — я вперилась в гномиху ничего не понимающим взглядом, — гномы находятся в родстве с жаберами?
— Гномы может быть и нет, а вот люди…
— Люди? — в свою очередь удивлённо воскликнул Тёрм.
— Да, люди, — жабер повернулся ко мне лицом, — так что, глорд? Вы будете стоять и раздумывать или может всё же пора перестать мучить бедную девочку и открыть своё истинное лицо? Или Вы боитесь довериться этому молодому человеку? Конечно, он высокомерен и спесив… — ещё одно легкое движение руки утихомирило готового вскипеть Тёрма, — но он предан своим друзьям и готов служить справедливости. В конце концов, он же доверился тебе, слепо веруя в вашу дружбу?
— Пожалуй, мне нечем возразить на Ваши слова, — говоря это, гном словно преобразился, он кажется даже стал выше ростом. Куда делась его была неуверенность и ленивая покорность своей гномихе? Передо мной стоял истинный правитель. Потомок тех, кто правил ещё до моего деда и прадеда, — итак, я начинаю превращение. Встаньте к нам спиной, — он не просил, он приказывал, и мы послушно повиновались.
Яркая розовая вспышка, следом недолгий сиреневый всполох, шуршание одежд и легкое покашливание за нашими спинами.
— Повернитесь, — голос говорившего мне был знаком. Обернувшись и увидев прямо перед собой Ильдараса я почти не удивилась, словно ждала чего-то подобного. Он почти не изменился, только похудел, и на его лице играла непривычная мне ласковая улыбка. Я улыбнулась в ответ, затем невольно скосила глаза в сторону, и мой взгляд замёрз, застыл, остановился, замер на лице стройной, красивой женщины.
— Мама? — это было настолько невероятно, что не могло быть правдой… Слезы потоком полились из её глаз. Слезы… второй раз в жизни я видела, как леди Амертон плачет.
— Девочка моя, — она распростёрла ко мне руки и я кинулась в её объятья, — прости нас дочка. Я была вынуждена отдать тебя в руки палача, но это был единственный вероятностный путь, в котором мы всё оставались живы.
— Я знаю, мама, я знаю…
— Прости меня, прости, — захлебываясь слезами вновь повторила она, — хотя я сама никогда не прощу себе мучений моей доченьки…
— Всё хорошо, мама, всё хорошо, — я видела её слезы, я чувствовала, как по щекам стекают мои, но не пыталась их остановить, — так и должно было быть. Иначе бы я никогда не встретила Тёрма.
— Да иначе бы ты не встретила Тёрма, — охотно повторила за мной она и добавила, — иначе бы мы теперь не были бы вместе.
— Теперь Ваша очередь, маг Ильдарас, — Афин даже не пытался скрыть своей иронии, — или же Вы предпочтёте правде вторую маску?
Я приглушенно ругнулась. Вот чёрт, неужели я перенимаю дурные манеры Тёрма?
— Так что же здесь происходит?
Судя по всему все собравшиеся в этой комнате играли перед друг другом какую-то комедию. А значит меня по-прежнему окружали сплошные тайны.
Ильдарас ничего не произносил, ничего не спешил делать, он лишь открыл мне свою ауру и улыбнулся виновато и одновременно радостно, наконец сбросив с себя тяжелейшую ношу…
— Дядя?
Сильные руки подхватили меня сзади и не дали упасть.
— Ни фига себе, счастливое воссоединение семейства, — полковник, так кстати оказавшийся рядом, был как всегда язвителен.
Я вгляделась в своего дядю, которого не видела так давно и который все время был рядом. Как я не смогла узнать его раньше? Мне было пять лет, когда он приходил к нам в последний раз, чтобы сказать о смерти отца, я помнила только его ласковые руки, державшие меня на своём плече, гладившие мои волосы, и взгляд, этот добрый, ласковый, всёпрощающий взгляд. Мама подошла ко мне сзади. Они — Леди Адевиль Амертон и ее младший брат Афарель Натрем — обняли меня с двух сторон. Тёрм, переминаясь с ноги на ногу, остался стоять за нашими спинами. Я и мама плакали, дядя кажется тоже. Но если мы даже не пытались скрывать свои слезы, то он плакал украдкой, незаметно смахивая слёзы ладонью. Я была готова стоять так целую вечность…
— У нас не так много времени, шлоты вернутся и не одни, они приведут за собой армию, — жабер был непреклонен, — стоять молча сейчас слишком большая роскошь, если хотите можете задавать вопросы. Но по существу.
— Дядя, почему ты тогда ушёл? Почему ты оставил нас одних? Почему ты раньше…
— Мне было необходимо уйти, потому что… — я не остановила его, хотя и так знала, что он хочет сказать. И не ошиблась, после секундного молчания он закончил, — оставшись, я бы навлёк погибель на всех нас.
— А мне вот что интересно, — со своим вопросом в нашу беседу влез Тёрм, — как это тебя и госпожу Амертон не распознали маги, дежурившие у ворот? Они должны были увидеть скрывающее вас колдовство. Ты с ними договорился заранее?
— Полное превращение: глорд Афарель Натрем — маг Ильдарас — гном Ластикус Патрициус, — дядя, словно извиняясь за свою магическую силу, смущенно улыбнулся, — на воротах стояли драшканы, магия такого уровня им недоступна, а достаточно сильного амулета у них не было.
— А если бы амулет у них был?
— Тогда бы я почувствовал его, и мы попытались найти другой выход из города.
— Великий маг боится городской стражи? — хмыкнул жабер, видимо все же они чуть-чуть друг друга недолюбливали.
Но лицо глорда было непроницаемо:
— Я мог бы разметать стражу у ворот одним мановением руки.
— Так сделали бы это, и мы вышли б из города победителями, — внес свою лепту в дружескую пикировку Терм, и мне пришлось толкнуть его локтем в бок.
— Победителями? — дядя перестал улыбаться. — За ворота может быть, но тогда бы за нами устремились все маги ордена. Против них мне в одиночку не устоять, — он понуро опустил голову, — нас, свободных магов, слишком мало и с каждым годом становиться всё меньше и меньше, многие предпочитают присоединиться к ордену. Мы разобщены, боязнь предательства мешает нам стать силой…
— Простите, что я перебиваю Вас, — жабер выглядел озабоченным, — но мои дозорные сообщают: с запада движется вражеское войско. Похоже шлоты всё же нас отследили.
— Сколько у нас есть времени? — спросили мы одновременно.