— Странно, у меня точно такой же, — Тёрм достал из кармана почти полную копию моего кулона, только он был немного больше и вместо изумруда внутри у него сверкал сиренево-серый, как грозовое облако, аметист.
— Хорошая копия, — лениво отозвался мой дядя, и я ему снова не поверила.
— Ну тогда пусть летит в болото, — Тёрм размахнулся.
— Стой, — вскричал дядя, отстраняя меня и перехватывая его руку.
— Неужели вам так жалко какой-то копии?
— Хорошей копии, — с нажимом произнес глорд.
— К тому же я думаю это память о твоих родителях, — добавила моя мать.
— Да? А я всегда считал это никчемной безделушкой. Но ладно, раз вы уж так настаиваете, я, пожалуй, сохраню эту никчемную подделку, — и Тёрм нарочито небрежно сунул сиреневый кулончик в карман куртки. Но по тому, как осторожно он его укладывал, расправляя края вложенного в карман шёлкового мешочка, как неторопливо и надежно завязывал закрывающие карман шнурочки было видно, насколько он ему дорог.
Уже окончательно прощаясь, Афин протянул нам два длинных, тщательно упакованных свертка и две, на первый взгляд пустые, бутыли.
— Примите подарок от болотных жителей: луки со стрелами и сосуды с никогда не иссякающей влагой.
— Вот это подарок, так подарок, — опять съехидничал Тёрм, — как раз воды нам на болоте и не хватает. Афин, я глядел карту, на нашем пути будут попадаться бесчисленное количество рек и речек. Зачем нам бездонные воды?
— От таких подарков не отказываются, — сурово возразила ему моя мать. Похоже она даже слегка рассердилась.
— Простите, — Тёрм понял, что малость перегнул палку, — я никого не хотел обидеть и просто пошутил. А вода, вода может пригодиться всегда, я знаю это…
— Шутник, — довольно добродушно пробормотал жабер. Он уже понял вредную натуру Тёрма и совершенно не собирался на него обижаться.
Уже уходя, я остановилась от внезапно пришедшей в голову мысли:
— Дядя, это ты выдал меня тайной полиции Камерлина?
Тот отрицательно покачал головой, я уже собиралась повернуться и идти.
— Это сделала я, — голос мамы был твёрд, но когда я взглянула на её лицо, по нему снова бежали слезы…
…Вскоре мы выбрались на окраину болот и, оседлав своих коней, двинулись в северо-западном направлении. Мы уезжали в неизвестность… Через какое-то время я обернулась — вдалеке ещё виднелись ауры моих родных. Пытаясь отвлечься, я стала осторожно перекладывать длинные стрелы жаберов в свой колчан и только тут увидела, какой драгоценный подарок сделали нам жители болот. Четыре стрелы из двух десятков лежащих там были с рубиновыми наконечниками, сделанными из тщательно обработанных осколков сердец добровольно пожертвовавших собой жаберов. В том, что жаберы пожертвовали собой добровольно, я не сомневалась. Мертвая кровь не подчинялась магии. Кровь же добровольно пожертвовавших собой, собранная надлежащим образом и впитавшая в себя магический ритуал, обладала свойством мгновенно воспламеняться невыносимым жаром, к чему были способны рубиновые сердца можно было только догадываться…
— Наверное, надо было сказать ей что-то важное? — леди Амертон беспокоилась более, чем ее брат, но тщательно пыталась скрыть эмоции.
— Мы сделали всё правильно, лишние слова — лишние раздумья, ей не к чему беспокойство и печаль. Пусть идёт с уверенностью в нашу скорую встречу. Тем более, что может быть всё еще будет хорошо. Даже великие пророки иногда ошибаются…
— Нет, — Адевиль отрицательно покачала головой, — я знаю, что на этот раз нам не избежать судьбы…
Афарель успокаивающе обнял сестру за плечи.
— Думаю, что мы зря пришли сюда. Это я виноват, что не до конца уничтожил следы своей магии.
— Нави, ты сделал всё возможное, и ты не мог знать, что они решаться выпустить шлотов.
— Я должен был предвидеть это.
— Этого не смогла предвидеть даже я. Этому было суждено случиться.
— Не нам говорить о воле случая. Но шлоты действительно одни из немногих, кто мог заметить следы моей магии. Я должен был подумать о них.
— Не кори себя. Моя дочь — смелая девочка, она сможет выиграть эту битву.
— Не сомневаюсь. Жаль… — он не договорил. Из подземного лаза, громыхая доспехами, стали выползать воины второго легиона.
— Мы просим у тебя прощения, Афин, за то, что навлекли на твой народ великую беду, — брат и сестра низко склонили голову перед взирающим на них сверху жабером. — Мы не должны были пересекать границ твоих владений.
— Вы ни в чём не виноваты, ни Вы, моя любимая кузина, ни Вы, Нави. Вы должны были повидаться с девочкой даже, если бы это противоречило Пророчеству. А что касается моего народа, то мы будем рады поквитаться с наследниками колдуна, превратившего наши сердца в драгоценность, а нас в чудищ. Мы слишком много и долго страдали от этого проклятья… — он замолчал. Но, собравшись с мыслями, продолжил. — Я видел видения королевы Эвиль. В её мире нет места моему народу. Если Пророчество не сбудется, через несколько лет сюда придут люди с мотыгами и лопатами, они осушат болота, и мой народ исчезнет.
— Все равно мы поступили чересчур легкомысленно, подведя врагов слишком близко к Авель, — тихо заметила леди Амертон, — теперь они могут пойти по её следу.
— Это исключено. Я прикрыл нужный им путь туманом забвения, всё, что увидит Тёрма и Авель с уходом последних забудет о их существовании. К тому же они будут искать Вашу дочь тут, на болотах, в самом защищенном месте империи. А мы сделаем всё, чтобы враги поверили, что девочка до сих пор здесь.
— Мы не сможем сдерживать армию врага слишком долго, а уничтожив нас, они перевернут здесь всё кверху дном, и, не обнаружив моей племянницы, разошлют свои отряды в разные стороны.
— Значит, — король жаберов был спокоен, — мы должны продержаться как можно дольше.
Последние сутки мы пробирались сквозь чащу густого леса. Болото, а следом и бесплодная равнина уже давно осталась за спиной, перейдя в лесистые скаты тянувшихся к югу холмистых предгорий. Изредка сюда доносились отзвуки разгорающейся битвы, по ночам небо окрашивалось огненными всполохами, а днём, оглядываясь назад, в просветах деревьев я видела черный разводы уходящего к небу дыма. Сердце щемило каждый раз, когда ветер приносил запах гари и удушливое зловоние, остающееся после чужой магии. Вскоре лес поредел, и под нашими ногами вместо мягкой почвы образовался сплошной скальник. Кони устали и двигались всё медленней и медленней.
— Авель, — ехавший впереди меня Тёрм натянул поводья, останавливая свою лошадь перед очередным препятствием, — дальше нам надо идти пешком.
— А как же лошади? — расставаться с Верным было жаль, но в словах спутника была своя доля правды.
— Они найдут обратную дорогу к людям, я уверен. Твой конь достаточно умен для этого, — Тёрм спрыгнул на землю и уверенно освободил свою лошадь от сбруи. Я потрепала рукой длинную гриву Верного и сняла седло и уздечку. Тот тонко почти по-жеребячьи заржал и потёрся головой о моё плечо. Лёгкое касание магии защекотало кожу. "Спасибо, дядя", — в том, что этот чудесный подарок я получила от него, можно было не сомневаться.
— Авель, нам пора идти дальше, — Тёрм спрятал сбрую своей лошади в расселине скалы и подошел ко мне.
— Ступай, — я нежно шлепнула своего Верного по холке.
— Они найдут нас, — уверенно заявил Тёрм, — твой Верный удивительно умный и преданный конь.
Я только согласно кивнула. Наверное, дядя Нави выбирал его из тысяч. Да, он меня непременно найдёт.
— Идём, Тёрм. Я не хочу здесь задерживаться ни минутой дольше.
— Идем, — тщательно прикрыв седла камнем, камерлинец разогнул спину и, взвалив на плечи походный мешок, начал подниматься вверх по петляющей среди деревьев тропинке. Изредка она терялась в траве, иногда пропадала среди каменистых осыпей, но всё же неизменно находилась и вела нас дальше и дальше. Кто проложил её — кудесники или тысячи неустанных ног — наверное, теперь не скажет никто, но она вилась и вилась, забираясь всё выше и выше. Вскоре деревья пропали совсем, а затем исчезли и кустарники, сменившись чахлой травой, да и та попадалась всё реже и реже, лишь изредка встречаясь на небольших свободных от камней площадках.