В ужасе глядя на раненую подругу, я… я радовалась, что здесь нет света. Даже того, что можно было различить в темноте, хватало, чтобы сердце провалилось куда-то глубоко, а горло сдавили спазмы. Господи боже, ее лицо… Что у нее с лицом?…
Упав на колени, я вцепилась в плечо Кэролайн. Та, похоже, и не заметила моего появления.
Я не понимала, что делать: то ли вскочить и бежать куда-нибудь – не знаю куда и зачем, лишь бы подальше, – то ли поднять Эми с холодного асфальта и прижать к себе, успокаивая, унимая ее боль… Но раненых нельзя трогать. Я закусила губу, сдерживая рыдания, особенно когда поняла, что Эми в сознании. Она медленно, через силу, повернула голову.
– Эммм… ма?…
Размазывая по лицу горячие слезы, я судорожно кивнула. И вдруг поняла, что глаза Эми, ее дивные, голубые, всегда улыбающиеся глаза теперь утонули в распухших окровавленных веках, и она просто-напросто меня не видит.
– Я здесь, Эми. Здесь.
Я потянулась к ней, не решаясь притронуться, потому что всюду, куда ни посмотри, были кровоточащие раны и порезы. И все равно взяла ее за руку – сейчас Эми как никогда нужна поддержка. Мне, впрочем, тоже.
– Не говори ничего, – предупредила я, увидев, что у нее дрогнули губы.
– Ты… как?
Именно это меня и сломало. Эми лежит на ледяном асфальте, истекает кровью, бог знает, какие у нее травмы и сколько времени ей придется провести на больничной койке, – и первым делом она спрашивает, как я!
– Со мной все хорошо. Я не ранена.
Она слегка кивнула. Под головой у нее лежала свернутая кожаная куртка – должно быть, Джека. Сам он опустился на корточки с другой стороны.
– Потерпи чуть-чуть, – попросил он тем же умиротворяющим голосом, каким говорил со мной в машине, и успокаивающим жестом положил руку ей на плечо. – «Скорая» уже едет.
Лицо Эми скривилось от боли, и я беспомощно уставилась на Джека.
– Они сказали, когда? Ей надо быстрее в больницу.
В его глазах мелькнуло странное выражение, которое мне очень не понравилось.
– Знаю. – Выпрямившись, Джек достал мобильник. – Позвоню еще раз.
Но прежде чем он успел нажать хоть кнопку, мартовский ночной воздух прорезал далекий вой сирен.
Глаза у Эми были закрыты, поэтому я легонько коснулась ее лба.
– Уже едут. Слышишь? Сейчас они будут здесь. Ты держись.
– Б-больно…
Мягко сказано! Я не могла даже представить, какие страдания она испытывает.
– Знаю, – прошептала я. – Но у них есть обезболивающее. Просто подожди минутку.
Я пыталась ее успокоить, но мои старания почему-то произвели обратный эффект. Эми яростно замотала головой и в отчаянном стоне разинула рот. Господи, у нее почти не осталось зубов… Нет, нельзя, чтобы по моему лицу она поняла, как все плохо!
– Больно… теб-бе.
Она бредит. Черт возьми, да где же «Скорая»?!
– Нет-нет. Я в порядке. Этот парень, американец, – я посмотрела поверх ее головы на Джека, – вытащил меня из машины. Я цела. Разве что пара царапин.
Она как будто не слышала.
– Ты хор… роший друг… П-п-прости…
Похоже, у нее галлюцинации. Мне оставалось одно: потакать ей.
– Ну конечно, я тебя прощаю. Эми, не волнуйся, все будет хорошо. Мы обо всем забудем.
Она еле заметно кивнула, словно сбросила тяжелое бремя; напряжение почти ощутимо ушло из ее пальцев.
Служба спасения прибыла полным составом: пожарная, две «Скорые» и несколько полицейских машин. Сейчас к делу подключатся специалисты… Но эта мысль почему-то не принесла облегчения, скорее, наоборот. Когда я шагнула навстречу санитарам с носилками, колени подогнулись, и я чуть не упала. К счастью, меня подхватил Джек. Я тряслась, как при сильной лихорадке; зубы стучали. Джек притянул меня к себе, согревая теплом своего тела.
– Это шок, – прошептал он, ласково поглаживая волосы от затылка до шеи, будто я маленький перепуганный зверек. Что, впрочем, было недалеко от истины.
Казалось, врачи суетятся вокруг Эми целую вечность. И с каждой секундой я нервничала все сильнее.
– Почему они не отвезут ее на своей гребаной «Скорой» в больницу?!
Похоже, я сказала это слишком громко. Джек с виноватым выражением лица кивнул медикам и мягко, но настойчиво отвел меня подальше, к своей машине.
– Давай-ка не будем им мешать.
Ага, легко ему оставаться спокойным. Он нас не знает, просто ехал мимо.
Автомобиль Джека стоял на встречке. Но я, содрогаясь от холода и переживаний, не хотела садиться. Если Эми мерзнет на улице, то и я должна. Как ни странно, Джек понял эту извращенную логику и встал рядом, прислонившись к капоту. Мы наблюдали, как врачи ставят Эми капельницу, надевают на шею какое-то приспособление и, наконец, поднимают ее на носилках и катят к раскрытым дверям «Скорой».