Глубоко вздохнув, Бьорн сел на камень.
― Я провел слишком много лет в Северных землях, и это наложило свой отпечаток. На то, как я поступаю. На то, как я говорю. На то, как я думаю. Тогда как Лейф ― горец насквозь, и это заставляет людей любить его больше. Илва была права, когда хотела, чтобы он возглавил клан.
Мне нужно было знать.
― Ты ― горец?
Он слегка напрягся, потом покачал головой.
― Скоро никто из нас им не будет, Фрейя, так что я не понимаю, почему это имеет значение.
― Потому что тебе, похоже, все равно, и я хочу понять, почему. ― Обвинения так и сыпались из меня, я была вне себя от ярости, хотя не понимала, что послужило причиной.
Почему я так взволнована? Почему я так злюсь?
― Это сложно! ― Бьорн поднялся на ноги. ― Мое прошлое сложное, Фрейя. Там нет ничего простого, но я не понимаю, почему ты считаешь, что должна копаться в нем сейчас.
― Потому что я хочу знать правду о человеке, ради которого я бросаю все, ― взорвалась я. ― Особенно если учесть, что ты практически признал, что есть важные вещи, которые ты не рассказал мне о себе.
― Фрейя. ― Он потянулся ко мне, но я сделала шаг назад. ― Я люблю тебя. Все, чего я хочу, ― это быть с тобой там, где ты в безопасности. Построить нашу жизнь вдали от моего прошлого.
Ужас сковал мою грудь, ведь если бы это было пустяком, он не стал бы так скрывать это. Он сказал бы мне, хотя бы для того, чтобы успокоить меня.
― Я тоже этого хочу. ― Мой голос был хриплым и чужим, в голове пульсировало напряжение. ― Но… но я не могу уйти, пока не узнаю все. Если ты не расскажешь мне правду, я вернусь.
Весь цвет исчез с его лица.
― Ты не можешь вернуться.
― Нет, могу. ― Мне казалось, что я не могу дышать, потому что как могло все измениться так быстро? Как я перешла от абсолютной уверенности в нем к… к этому? ― Я могу сказать им, что спаслась из водопада. Никто никогда не узнает.
― Ты не понимаешь. Если ты уйдешь, он… ― Он потянулся к моей руке, но я отскочила назад и чуть не растянулась, зацепившись ногой за камень.
― Что он сделает? ― потребовала я. ― Что сделает Снорри?
― Это сложно. ― На его лбу выступили бисеринки пота. ― Фрейя, я все объясню, клянусь. Но нам нужно уходить. Нам нужно бежать.
― Я никуда не пойду. ― Развернувшись, я вышла из пещеры, глаза горели. Но, пройдя всего несколько шагов, я остановилась, и ужас заполнил мою грудь, когда я оказалась лицом к лицу с конунгом Харальдом.
Глава 35
― Доброе утро, Фрейя. ― Харальд улыбнулся, заправляя за ухо прядь золотисто-каштановых волос. ― Мое сердце переполняет радость, когда я вижу тебя здоровой и бодрой после такого ужасающего падения. Признаюсь, мы опасались худшего, когда Тора сбросила тебя в реку. Но мне не следовало сомневаться в Бьорне.
Сомневаться в Бьорне.
Его слова вонзились в мое сердце, заставив застыть на месте, даже когда я услышала, как Бьорн выходит из пещеры позади меня. Я почувствовала, когда он заметил Харальда с его воинами, непринужденно стоящими позади него, и голос Бьорна напрягся, когда он спросил:
― Зачем ты здесь?
Я очень боялась, что он уже знает ответ на этот вопрос.
― Мы боялись, что ты мог быть ранен, поэтому, вместо того чтобы позволить тебе привести ее к нам, мы отправились на поиски. ― Харальд сделал шаг ближе. ― Хотя я понимаю твои действия, они были слишком рискованными. Вы оба могли погибнуть.
В голове стоял глухой гул, тошнота скручивала желудок, мысли возникали и исчезали, как извивающиеся змеи. Но все они шептали слова о предательстве.
― Как вы нас нашли? ― потребовал ответа Бьорн, и мне захотелось закричать на него, чтобы он прекратил это. Перестал притворяться, потому что каждое слово все глубже вонзало нож в мое сердце.
― Хижина твоей матери была логичным выбором. ― Харальд нахмурился, его серые глаза забегали между нами. ― Ты продолжаешь менять планы, о которых мы договорились, Бьорн. Планы, над которыми мы работали вместе большую часть твоей жизни. Во Фьяллтиндре ты убедил меня, что лучше забрать Фрейю у Снорри, и позволить ей самой выбрать этот путь, но, ― он слегка покачал головой, ― судя по шоку Фрейи, она, похоже, ничего не знает о твоих планах. Что происходит, Бьорн?
У меня дрожали колени, когда я повернулась лицом к Бьорну, в груди стало пусто, сердце оцепенело.
― Я бы задала тебе тот же вопрос.
― Это сложно.
― В этом нет ничего сложного! ― зашипела я. ― Либо он лжет, либо ты. Отвечай немедленно!
― Я хотел сказать тебе…
― Отвечай на гребаный вопрос, ― закричала я. ― Или, если это слишком сложно, ответь мне вот на что: кто ты ― горец или северянин?