В 40-х годах XVIII в. с разрешения русского правительства по Каспийскому морю плавали суда английской торговой компании. Английский капитан Вудруф в составленной им лоции моря писал: «Воэле залива Кара Бугаз во многих местах есть высокие скалы вдалеке от берега, которые кажутся островами. Неблагоразумно приближаться к ним». Вудруф прошел мимо залива, даже не пытаясь войти в него [99].
В 1764 г., во время описей восточного берега Каспия, капитан И. В. Токмачев и инженер майор М. М. Ладыженский не решались войти в залив из за каменистого грунта и переменных глубин при подходах к нему.
Все перечисленные мореплаватели XVIII в., хотя и не были в заливе, нанесли его на свои карты. Очертания его на этих картах совершенно фантастичны. На карте Каспия адмирала А. И. Нагаева, составленной в 1793 г. и изданной в 1796 г., залив не обозначен совсем — «затем, что российские мореплаватели еще случая не имели описать и вымерять [залив], которое дело остается исполнить в предбудущее время».
В начале XIX в. Кара Богаз несколько раз наносился на карты, но его очертания были далеки от действительных.
В 1836 г. — то есть более ста лет спустя после первой попытки — в Кара-Богаз-Гол удалось проникнуть Г. С. Карелину. Современник этого события историк русского флота А. П. Соколов писал: «Так как Карабогадский залив до сей поры не был осмотрен, то посещение его Г. Карелиным… действительно надобно считать подвигом» [70].
Г. С. Карелин вместе с участником своей экспедиции офицером Бларамбергом вошел в залив на лодках. Он проплыл 50 верст вдоль южного берега, его спутник 40 верст вдоль северного. Совершить обратный путь на лодках они не смогли из-за сильного течения, идущего через пролив со стороны моря. Возвращались сухим путем по берегу. Карелин составил карту залива по рассказам туркмен. Очертания его на карте совершенно неверны.
Вот что написал Карелин своей жене о плавании по Кара-Богазу: «Из Балханского залива следовали мы в Карабугазский и были первые из русских, ступившие на негостеприимные, страшные берега его. Здесь мы едва не погибли, один Бог спас нас» [39]. В официальном отчете о результатах своего путешествия Карелин утверждал, что «в Каспийском море нет прибрежий столь решительно и во всех отношениях негодных», как берега Кара-Богаза. По его словам, нет никакой возможности войти в залив ни большим, ни малым судам, так как поперек пролива лежит каменная гряда. Дно моря перед проливом усеяно скалами, и только счастливый случай сохранил суда его экспедиции. Соймонов, единственный из мореплавателей, писал далее Карелин, приблизился к входу в залив в 1726 г. и едва не погиб на камнях, спасла его перемена ветра. «При западном, даже не сильном ветре всякий корабль, вставший у входа в залив, будет сорван с якоря и разбит», — заключает он свои соображения о недоступности Кара-Богаза [38].
Карелин писал со слов местных жителей, что в Кара-Богазе, несмотря на значительную соленость воды, водятся крупные белуги, судаки и лещи. Это неверно. Черкасский же сообщал о рыбах правильные сведения — об этом свидетельствует приведенное выше высказывание Делиля, который писал, что Петр I сообщил, будто в водах залива рыбы теряют зрение и погибают (несомненно, Петру передал эти сведения Черкасский).
В 1847 г. лейтенант флота Иван Матвеевич Жеребцов на пароходе «Волга» вошел в Кара Богаз и обошел его, держась на расстоянии 1–2 миль от берега[28].
Он составил опись залива, определил в пяти пунктах широту и в одном — долготу, произвел опись и промер пролива и сделал первые наблюдения над течением.
Карта залива, составленная И. М. Жеребцовым, дает приближенные очертания берегов, но так как она была первой картой, основанной на инструментальных съемках, ее появление было большим событием [82].
«Наконец этот таинственный залив описан, по крайней мере осмотрен, — писал современник. — Честь первого плавания в нем… принадлежит г. Жеребцову… фигура Карабогазского залива оказалась, как и надобно было предполагать, не похожею ни на одну из фантастических фигур прежних карт. Грунт весьма замечательный — соль. Вода в заливе густая, вкусом едко-соленая, так что заходящая туда рыба через четыре или пять дней слепнет и ее выбрасывает на берег мертвою» [71].
Карта 1715 г. свидетельствует о том, что Александр Черкасский и его спутники на своих парусных судах, а может быть на лодках, проникли в этот труднодоступный залив, названный Черной пастью, совершили первое плавание вокруг берегов его, подробно описали и составили верную карту, основанную на инструментальных съемках. Теперь можно с полным правом утверждать, что устье залива было открыто Черкасским на 11 лет раньше Соймонова и первым проник в него не Карелин, а Черкасский.
Появление в начале XVIII в. прекрасно выполненной карты этого залива не может не вызвать удивления. Еще более поразительным представляется этот факт при сравнении карты Черкасского с картой Жеребцова. Очертания залива на карте 1715 г. точнее, чем на карте 1847 г., хотя Жеребцов составлял ее в значительно лучших условиях, чем Черкасский, — на пароходе, располагая более совершенными инструментами для съемки; и если первое плавание Жеребцова по Кара-Богазу и опись его берегов в 1847 г. считались большим событием, то эти работы, выполненные в 1715 г., на 132 года раньше работ Жеребцова, надо считать поистине научным подвигом.
Следующими после залива Кара-Богаз важными географическими объектами моря, отраженными на карте Черкасского, являются Красноводский и Балканский заливы и Красноводская коса. Красноводский залив и коса изображены правильно. Вдоль берегов залива нанесены глубины в саженях и отмечено пять якорных стоянок, четко обрисованы бухты (впоследствии названные бухтами Соймонова и Муравьева)[29]. Очертания Балканского залива также правильны, в восточной части его изображено устье реки с надписью: «Прежнее устье Дарьи реки Актам».
Более ста лет спустя после экспедиции Черкасского штурманы Баранов и Дядин обнаружили Актам и впадавшую в него реку и произвели их съемку. Работы выполнялись в 1825–1826 гг. на корвете «Геркулес» и бриге «Баку». Длина реки, впадавшей в Актам в то время, равнялась 40 верстам. Дядин записал в путевом журнале, что русло реки наполнено соленой водой, которую северные ветры нагоняют из Балканского залива [69].
Через 10 лет, в 1836 г., берега Актама посетил Г. С. Карелин. «С почтением приветствовал я скудные, но почтенные остатки величественной реки», — писал он. Карелин подтвердил сообщение Дядина о том, что русло реки Актама (Узбоя) на протяжении 40 верст заполнено соленой, нагонной с Моря водой [38][30]. Следовательно, устье Узбоя — Актам — существовало не только в петровское время, но и спустя сто с лишним лег (в настоящее время оно не существует). Честь его открытия принадлежит Черкасскому.
К югу от Балханского залива на карте 1715 г. изображен остров Челекен. На карте Ивашинцова конфигурация Этого острова напоминает летящую на запад птицу, крыльями которой служат северная и южная косы. На карте Черкасского южной косы нет, на ее месте расположен изогнутый на восток остров Дервиш. Впоследствии он слился с Челекеном и образовал его южную косу. На Челекене с давних времен добывают нефть. Черкасский на своей карте отметил: «Остров Черекен, где есть нефть». Вдоль берегов острова и его северной косы, а также возле острова Дервиш обозначены глубины и якорные стоянки.
По имевшимся в литературе сведениям, остров Челекен впервые был описан в 1764 г. капитаном И. В. Токмачевым [67]. Теперь мы можем сказать, что это сделал в 1715 г. Черкасский. В настоящее время остров Челекен не существует, в 30-х годах нашего столетия часть моря между ним и материком обмелела и образовался полуостров.
К востоку от острова Челекен на карте Черкасского расположен залив с округлыми очертаниями, усеянный множеством островков. Название залива не указано. Очертания его на карте 1877 г. имеют совершенно другой вид. По всей вероятности, с 1715 г. береговая полоса претерпела большие изменения, и залив стал длинным и узким, глубоко вдающимся в сушу. В конце XIX в. он назывался Михайловским заливом, сейчас — заливом Северный Челекен. После слияния острова Челекен с материком очертания этого залива еще больше изменились.
30
Как мы знаем, Черкасский, сообщая Петру I об открытии Актама, писал: «Ныне в том месте нет воды…» Можно предположить, что в то время, когда Черкасский был в Балханском заливе, не было ни северного, ни северо-западного ветров, которые, как известно, нагоняют воду с моря в русло Актама.