К окопу, в котором стояли Истомин, Оленич, Костров, подполз испуганный боец. Он даже не разглядел старших командиров, а обратился прямо к старшине:
— Товарищ старшина…
— Отставить, рядовой Горшков! Обращаться к старшему.
Солдат еще более растерянно пробормотал:
— Там… там…
— Отставить, рядовой Горшков, — жестко повторил Костров. — Обращайтесь к капитану.
И солдат вдруг успокоился и довольно ровным голосом проговорил, обращаясь к Истомину:
— Товарищ капитан, разрешите обратиться к старшине.
— Разрешаю.
— Товарищ старшина, у реки замечены фашисты. Слышен разговор не по-нашему.
Истомин спросил:
— Где именно? Покажи. Укажи ориентиры.
— Вон, видите, высокая береза на опушке леса? Возле сада. Я стоял на наблюдательном пункте и слышал немецкий разговор и звон пустых ведер. Может, они собираются за водою к реке?
— Возможно. Продолжайте наблюдение.
— Можно в них стрелять?
— Ни в коем случае! Теперь нам нужно так залечь, чтобы нас не заметил сам бог. По всей видимости, немцы не предполагают, что мы здесь. И это отлично. Передать по всей цепи: не стрелять, соблюдать полную маскировку.
Костров полушепотом сказал:
— Передать по цепи: без команды не стрелять.
— Без команды не стрелять!
— Не стрелять!
И все невольно прислушались к тишине, но слух улавливал лишь тихий плеск воды, переливающейся через валуны и камни. Вода искрилась от разгоравшейся зари, и розовые и красные оттенки вспыхивали и гасли. Оленич всматривался в кромку сада и в кусты. На опушке леса он заметил какие-то движущиеся тени. «Присматриваются», — подумал он и сказал об этом Истомину. Но капитан промолвил, что фрицы не полезут до наступления полного дня, и ушел вдоль обороны.
Было уже совсем светло, когда из сада вышло трое гитлеровцев. Они беззаботно разговаривали, помахивали котелками, автоматы небрежно висели у них на груди. Они шли к реке.
— Как бы у кого-нибудь из наших не сорвалась рука, — обеспокоенно проговорил Костров.
— Пока тихо, — отозвался Оленич, чувствуя, как у самого руки чешутся поднять автомат и прострочить этих нахалов: идут по чужой земле как по своей!
Сержант Райков только ударил кулаком по брустверу окопа. Подносчик патронов, пожилой человек, Антон Трущак проговорил сокрушенно:
— Сколь же их набилось в нашу землю! Как вши в кожух! Вот щас они поползут к реке, к чистой водице…
И точно: лишь первые трое набрали воды, как из лесу вышла группа солдат с посудой, а за ними еще и еще.
— Товарищ лейтенант, — жалобно попросил Райков, — разрешите их окатить из «максима»? Хоть бы разок полоснуть! Не могу спокойно смотреть на их веселые лица!
— Потерпи, Сергей. Через час им станет жарко. Это пока они не обнаружили нас…
— Веселые вундеркинды! — прошептал с ненавистью Райков. — Водичкой обливаются, точно у себя на Рейне. Смотрите, смотрите! Они еще и яблони наши трусят! Погодите, набьете оскомину!
— Осваивают занятые земли, — проговорил Костров.
— Мы досидимся, что они сядут на бережку и начнут играть в губные гармоники! — Райков не находил себе места. — Да что же это такое!
Оленич остановил разговор:
— Прекратить! Приказ все слышали? Никаких разговоров! И не разжигайте свое воображение. Замрите. А я пройдусь по передовой. Посмотрю, что у Гвозденко. Как бы ребята не сорвались…
Бойцы пулеметного расчета сержанта Гвозденко копали в песке ход к реке.
— Что это будет? — спросил Оленич.
Гвозденко, смуглолицый и чернобровый, с хитрыми карими глазами, объяснил:
— Подводим воду ближе к окопу. Если будет горячая работа, так вода для пулемета — рядом.
— Хорошо, сержант. Сам додумался?
— Ребята присоветовали.
— Подскажи остальным расчетам.
Только Оленич сделал несколько шагов, как перед ним вырос Тимофей, ординарец Истомина.
— Вас комбат вызывает.
— Где он?
— Возле третьего пулеметного расчета.
— У Тура? Туда и направляюсь. А что там стряслось?
— Не могу знать. Послал и все.
Истомин разговаривал с высоким, худым лейтенантом. Увидев Оленича, сказал:
— В роте лейтенанта Дарченко нет ни одной противотанковой гранаты. А ведь ему держать мост!
— В полку сказали, чтобы помощи не ждали: офицеров нет, боевых припасов нет, поддержки огнем не будет, — глухим голосом говорил Оленич.
— Нет ли гранат у пулеметчиков?
— Товарищ капитан, если у моих ребят есть гранаты, то пулеметчики сами пойдут на танки. В Минводах вы видели.
— Да, это так. А где майор Полухин? — повернулся Истомин к пехотному лейтенанту.