В Стайске стоял отряд Николая Сафонова, мы рады были встрече, и я сфотографировал Николая со Стасей, его женой, он попросил. Стася была медсестрой, они познакомились и поженились в партизанах.
Через день после нас приехал в Стайск Позняков с информацией о Пятом пленуме ЦК. Собрали людей, и я сфотографировал партизан, слушающих Познякова. На этом с ним расстались, до встречи на строительстве аэродрома, где опять нам пришлось близко столкнуться.
Еще не разошлись с собрания, как прискакал связной, доложил, что немцы пошли в наступление, заняли большак и подходят к селу. И уже налетела авиация бомбить деревню. Поднялась кутерьма, и в первую минуту неразберихи мне пришлось закрыть Володю буквально своим телом. Выбегали из домов жители, волокли к лесу все, что могли, в ночвах{38}, санях, телегах, бричках. Возле изб стояли у всех заранее приготовленные возы, в них вбрасывали подушки, одеяла, сажали сверху детей, женщин, хватали шлейки — запрягались и тянули обозы. Мы с Лобанком тоже побежали к лесу, на бегу Володя приказал:
— Вернись, Николай, запряги коня и пригони.
Неприятно да и не было жесткой надобности возвращаться в деревню под бомбежкой и еще ожидая каждую минуту, что с другой стороны в нее ворвутся немцы. Добежал благополучно. Конь у Володи был с норовом, кусался и мог задними ногами стукнуть, но в это время взрывались бомбы, стоял визг пронзительный пикирующих бомбардировщиков, потому, наверно, конь стоял смирно, пока я вставлял ему удила в зубы. Возле конюшни, где я пóрался с Володиным жеребцом, находилась хата нашей хозяйки в Стайске, там жены Карабаня, Сафонова и Феня Полонская были заняты готовкой обеда, рассчитывали, что будет с Позняковым торжественный обед. Только запряг коня, вдруг вскакивает в конюшню жена Карабаня, схватила меня за руку и втянула силой в хату:
— Садись! Съешь хоть ты немного, что мы наготовили!
Смотрю, на столе доски, на них стройными рядами выстроено огромное количество яичек, фаршированных укропом, и приготовлены скорлупки. Было указание приготовить обед, вот они и готовили, а приказа, что все отменяется, не было, следовательно, все бегут, а они продолжают готовить: сказано приготовить — значит, приготовь! Надо обед — будет обед! И уже налет авиации кажется явлением временным, на которое не надо обращать внимания, настолько свыклись с быстро меняющимися обстоятельствами, опасностью. Меня это поразило, эта еще одна черта русской женщины — свой долг, свою работу она будет выполнять в любых условиях. Тут такая бомбежка, авиация, а эти женщины, как завороженные, на них не действует паника, они продолжают свое дело, я еще подумал: «Вот как выполняют задание!» Налили мне молока, и я, стоя, съел несколько зеленых яичек, запил молоком и выбежал, сел в бричку и поскакал в лес, так как уже Лобанск, я видел, скрывался за деревьями.
Немцы начали артобстрел деревни, и разведка донесла, что они окапываются на своих позициях. Отряд Бурко оказался отрезанным от Стайска и лагеря. Сафонов решил скрытно обойти противника и ударить с фланга, пока он не закрепился. Нужно было срочно перебросить через лес орудие и снаряды. Но как? Лес заболоченный, а дорога, вымощенная деревьями, совсем сгнила. Предложил Сафонову:
— Нужно валить лес и строить дорогу.
— Строй! — решил Лобанок.
Дали мне коня, и я поскакал к отряду организовывать прокладку дороги. Быстро прошли по домам, мобилизовали население, собрали пилы, топоры и начали валить лэс. Подрубали и подпиливали деревья, валили их поперек старой дороги и, обрубая ветки, замащивали болото. Мне приходилось то рубить со всеми, то скакать вперед — торопить и следить за работой. Неожиданно наткнулся в лесу на женщин с детьми и стариков из Стайска, они стояли среди кустов и деревьев со своими тюками, повозками, и меня настолько поразила эта картина, что на минуту остановил коня и, не вылезая из седла, сфотографировал эту группу.
На что они надеялись — бросив свои дома, уйдя в лес в чем были?! В любую минуту их могли догнать немцы и расстрелять. Хватило бы двух очередей. Понимая это, все равно не захотели остаться под немцем. Тогда я понял значение слова — непокоренные.
Еще не закончили настилать дорогу, а уже потихоньку двинулась по ней телега со снарядами для орудия. Это очень опасное было дело, телега переваливалась на прыгающих бревнах, и от сотрясения снаряды могли взорваться.
За три часа настлали пять километров дороги, подтянули пушку, тянули ее цугом шесть лошадей, и ударили по окопам. Но выбить немцев не удалось. Они уже укрепились и продолжали подтягивать силы. Начались затяжные бои…