— Томаш, мне скелеты вниз вести, или с тобой оставить?
— Чего это со мной? — набычился Томаш, но тут же оттаял под взглядом нероманта, — ладно, постою чуток. Вниз вести не надо. Схрон в другой стороне. Иди, пока к Гору, мало ли че он еще удумает. У него ума хватит и обратно в Туров заставить переться…
Ильм удивленно посмотрел на бородача. Кажется, Томаш такого раньше себе не позволял в отношении своего командира. Или послабления с субординацией возникли с приходом нового предводителя?
Томаш ответил ему вызывающим взглядом и отвернулся. Некромант недоуменно сжал губы и стал спускаться вниз, стараясь ступать не слишком поспешно. Ничего он ровным счетом не мог понять из того, что твориться внутри этой стаи…
Гор встретил его дружеским похлопыванием по плечу.
— Ну, ты молодец! Вывел таки кости из города. Это ведь кому расскажи, ни за что не поверят! — ночной мастер весело блеснул зубами, — а вот это тебе. Заслужил. Пять рубинов. Не шутка, целое состояние!
— Благодарю, — Ильм сразу же убрал камни во внутренний карман, — я сегодня тебе еще нужен?
— Нет, — Гор посмотрел куда-то сквозь него, — только кольцо верни. Дальше я сам справлюсь.
— Вот кольцо… И вот еще что. Я хотел попрощаться. Я собираюсь уйти.
— Как…,- опешил ночной мастер, — как это уйти? Почему? А как же Кейт?
— О нем не беспокойся. Я его подниму и заставлю рассказать все. А в остальном, — Ильм невесело усмехнулся, — спасибо тебе за все, но… знаешь, я лишний среди вас. Поживу один. Сниму где-нибудь поближе к приличным районам города комнату и доделаю все что хотел… А потом уеду отсюда.
— Вот заладил, — всплеснул руками Гор, — если ты меня не хочешь обидеть, то еще хотя бы пару дней погости в моем доме. Я ж никак толмача, будь он неладен для тебя не выцеплю. То он отлучился туда, то вышел сюда… Раз я пообещал, то сделаю. Ну, что?
— Ну ладно, — поддался на уговоры Ильм. Уж очень сильно расстроенным выглядел десятник, — уговорил.
— Мы еще отпразднуем твою удачу.
— В смысле?
— Ну, ты ж грозишься покойника разговорить вопреки вашим правилам.
— А, ты про это? — грустно махнул рукой Ильм, — это еще надо суметь сделать.
— Что кишка тонка?
— Я это сделаю. Наверное. Кейт будет первым. Тогда действительно… А, впрочем, пока все это мечты. Я пойду, Гор.
— Доброй дороги, некромант. Погоди, постой, — Гор обернулся, — я все уладил. Можешь хоть сейчас сходить исповедаться. Найдешь брата Бенедикта и передашь ему от меня привет.
— Спасибо, Гор. Я буду очень почтителен… Вечером увидимся?
— Завтра утром.
— Добро…
Ильм одолел склон оврага, вручил приплясывающему от холода Томашу ненужную больше рясу и побрел в сторону города. Кажется, теперь он никому больше ничего не должен. Значит, пришла пора еще раз все хорошенько обдумать.
Прежде чем предстать перед светлыми очами духовного лица, Ильм заглянул в резиденцию Гора и тщательно привел себя в порядок. И заодно кольчугу поддел. На всякий случай. Потом наскоро перекусил, хлебнул вина и изменил себе лицо. Изменил со всеми правилами предосторожности, так чтобы в самый ответственный момент не оказаться в щекотливом положении. Потом отложил один хризолит, а остальные спрятал в потайной карман, закинул за плечи меч, застегнул плащ и поспешил в сторону богатого района.
Часовня Всех Радостей встретила его высокой каменной оградой и черной металлической, скругленной сверху калиткой. Ильм постоял немного перед ней, собираясь с духом, и, наконец, взялся за железное кольцо. Скрипнули петли, и перед взором некроманта открылся довольно обширный двор. Посреди него неподвижно стоял невысокий, полный служитель храма и важно созерцал, как несколько служек большими деревянными лопатами старательно сгребают снег с дорожек.
Ильм немного полюбовался на ровно выбритую тонзуру благостного брата и вступил на территорию ордена. Ох, Гор, как бы ни попасть отсюда в каземат…
Его заметили. Служки сразу же оторвались от своего занятия и принялись во все глаза рассматривать незнакомца. Их шитая белыми нитками хитрость тут же была распознана. Наставник недовольно щелкнул пальцами, и лопаты вновь со стуком побежали по каменным плитам.
— Мое почтение, благостный, — Ильм вежливо поклонился.
— Свет тебе в помощь, чадо.
Служитель Единого некроманту понравился сразу. Было во всем его облике что-то неуловимо уютное, домашнее, располагающее к задушевному общению. Прихожане, наверное, души в нем не чаяли. Особенно поразили Ильма глаза. В них светилась самая настоящая доброта. Именно доброта, без фальши и без натуги. С таким человеком бы поговорить неспешно, в спокойной обстановке о сложных вопросах бытия. Но сие невозможно, ибо времена не выбирают, а по нынешним временам они заклятые враги…
— Я ищу брата Бенедикта.
— Это я, — благостный едва улыбнулся, — что привело тебя сюда, сын мой?
Ильм немного опешил, но постарался как можно быстрее смириться с мыслью, что и такой человек имеет право водить дружбу с ночной гильдией. Видать, внешность обманчива…
— Я хотел исповедаться, — некромант указал глазами на навостривших уши борцов со снегом, — душа моя стремится к очищению.
— С радостью, но мне послушание надо исполнить. Видишь, я чищу снег.
— Мне кажется, не будет большой беды, если ты, почтенный, ненадолго прервешься.
— Не могу. Ибо в труде приходит к нам смирение.
— Я готов прямо сейчас пожертвовать на нужды храма золотой центурий.
— Щедро твое сердце. Давай подаяние, и я выслушаю тебя.
Ильм достал из кошеля монету и вложил ее в пухлые руки. Служитель культа принял мзду и погрозил пальцем своим подчиненным.
— Работайте дети мои, и воздастся вам.
Храмовник повел Ильма в сторону часовни. Шел он важно, всем своим видом демонстрируя незыблемость позиций своей веры. Ильм, склонив голову, шел следом и старался не наступить на длинный подол орденской рясы.
При входе брат Бенедикт тщательно стряхнул со своих сапожек снег. Ильм дождался своей очереди, принял веник и под бдительным оком исповедника совершил точно такой же ритуал. Потом подумал немного и старательно смел образовавшуюся на мраморном полу грязь поближе к двери. Его порыв не остался не замеченным. Бенедикт одобрительно кивнул и позволил себе улыбнуться.
— Похвальны добрые порывы твои, чадо. Идем же…
Они прошли меж рядов скамеек, и приблизились к алтарю.
— На колени.
Ильм послушно опустился на пол.
Брат Бенедикт положил руку ему на голову и обратил свой взор к потолку, где искусно был изображен Единый, окруженный восхищенной толпой своих учеников.
— Глаголь, чадо. Будь правдив и свет откроется тебе. Нас никто не слышит, кроме небес.
— Привет тебе, благостный от Гора.
Рука Бенедикта едва заметно дрогнула, но положения своего не изменила.
— Это не меняет сути вещей. Глаголь.
— Могу ли я дерзнуть и задать тебе несколько вопросов?
— Дерзни, но помни — не всякие уста открываются просто так.
— Я готов вложить в них самоцвет.
— Это меняет суть вещей. Велик ли дар?
— Хризолит, не ограненный. С крупный лесной орех.
— Щедро, — Бенедикт прекратил рассматривать фрески и с интересом посмотрел на Ильма, — ты, надеюсь, понимаешь, что не все в моей власти?
— Разумеется. Мне уже и так оказана большая честь…
— Спрашивай.
— Брат-куратор Гийом…
— Тс…,- Бенедикт приложил палец к губам, — без имен.
— Меня интересует цель его последнего похода.
— Ходят туманные слухи, что он хотел извести одного черного колдуна. Менее туманные слухи говорят о том, что это был его старый враг… Впрочем, это тоже никем не подтверждено.
— Кто этот колдун?
— Имени не знаю. Это в графстве Ношт. Говорят, что это старая история, — Бенедикт понизил голос до шепота, — месть.