Ильм хрипло каркнул и со всей силы ударил лысого, пытающегося извлечь из бревна топор, сапогом между ног. Противник согнулся пополам.
Ильм схватил меч двумя руками и, размахнувшись сверху, словно собираясь расколоть полено, ударил по обтянутой кожаной курткой спине.
В этот момент в глазах его потемнело, и земля стремительно выскользнула из под ног…
Часть 2
Тень прошлого
В этот утренний час в "Слепой сове" было малолюдно. Десятка полтора горожан чинно сидели за столами и неторопливо, вдумчиво вели свои беседы. Гул голосов, казалось, перемешивался с висящим под потолком дымом от большого очага и неумолимо навевал дремоту.
Ильм отхлебнул темного пива и задумчиво оглядел представительную фигуру хозяина заведения, высившуюся за стойкой. Трактирщик стоял, расправив плечи, уперев волосатые руки в прикрытые кожаным фартуком бока, и хозяйским взглядом обозревал свои владения. Прямо как капитан корабля. Пиратского корабля, если сделать поправку на внешний вид. Вон и вышибала поближе к нему пристроился. Позу эффектную принял. Легко хорохориться, когда вокруг все тихо и спокойно. Совсем другое дело выглядеть бодро на фоне упившихся в пень уродов. Когда один стремиться помочиться прямо посредине зала, другой служанок задирает, третий норовит хозяину морду начистить, за кислое пиво, которого все равно мало.
Некромант покосился на Санти.
Сержант сидел, уткнувшись в глиняную тарелку, и методично расчленял жареную курицу, совершенно не отвлекаясь по сторонам. Он такой. Сам сюда притащил. Заказал свою любимую курятину и теперь пока не съест все, к окружающему миру будет глух. Даже если здесь случиться драка, он будет сидеть и жевать, нисколько не обращая внимания на пролетающие мимо столы и стулья, совершенно равнодушный к бушующей вокруг молодецкой удали. Есть у Санти пристрастия, которым он отдается всецело. Их целых три: оружие, распутные девки и жареная курица.
Ильм отпил еще немного пива и осторожно потрогал затылок.
Чуткие пальцы ощутили обширную припухлость. Интересно чем его так приголубили? История вполне могла закончиться значительно хуже. Проломили бы череп и весь сказ. Лежать ему тогда в братской могиле вместе с Мартином, Ругом, Диком и другими… Видать бил его человек, плохо обученный, или просто досталось вскользь.
Ильм тихонечко вздохнул, припоминая события позапрошлого утра.
В себя он пришел, когда место побоища уже осмотрела высокая комиссия во главе с гарнизонным головой и похоронная команда приступила к растаскиванию трупов. Сознание вернулось в тот момент, когда его не очень церемонясь, поволокли за ногу. Ильм инстинктивно дернулся и лягнул тащившего его молодого стражника ногой. Паренек вскрикнул от неожиданности и выпустил сапог из рук.
К нему сразу подбежали. Стали, что-то говорить, много и шумно, перебивая друг друга, хлопать по спине. Ильм почти ничего не понимал и на все вопросы лишь морщился в ответ. В голове все ходило ходуном, гремела гроза и звонили колокола. И вдруг сквозь этот дурман, как луч солнца через тучи пробилась одна, единственная мысль. Жив. Жив. Жив… И сразу же темной стаей полезли в голову воспоминания о событиях прошедшей ночи.
Он попытался подняться, опираясь на услужливо подставленные руки. Его терзало лишь одно желание — увидеть все самому. При свете дня. Он попытался встать и не смог. Дрожащие ноги предательски подкосились, и сознание покинуло его вновь.
Когда он открыл глаза во второй раз, то с немалым удивлением обнаружил проплывающие над собой фасады городских зданий. Под спиной, даже через кольчугу ощущались какие-то неровности, наводящие на очень неприятные мысли. Ильм повернул голову вбок и почти прямо перед собой увидел торчащую из-под груды заскорузлых от засохшей крови тряпок скрюченную серую руку. Будь он трижды некромант, но позволить себе ехать на трупах он не мог.
Ильм, кривясь от боли в затылке, приподнялся на локте и слегка ткнул рукой в понурую, сутулую спину возницы. Старик вздрогнул, а потом, вспомнив видимо, что везет не только мертвецов, помянул нежную молодежь крепким словцом. Мол, что с того, что на покойниках приходится ехать. Лежать удобно? Удобно. Зачем пожилого человека зазря ручонками в спину тыкать. Мертвецы, они не кусаются. Да и приехали почти. Вон главный гарнизонный дом уже недалече. Мастера офицера приказано доставить именно туда. И так из-за него какой крюк по городу завернул, а ему, старику, еще ходку к башне делать…
Поворчал, поворчал, но повозку остановил.
Ильм неловко спрыгнул на мостовую и взялся рукой за шершавую боковину телеги. Старик громко причмокнул губами и потянул вожжи. Доходяга, лишь по недоразумению именуемая лошадью, изо всех сил напряглась, сдвигая воз с места, и медленно перебирая ногами, уныло опустив голову, побрела дальше. Так они и продолжили свой путь, заставляя встречных прохожих опускать глаза, и молчаливо расходится по сторонам. Старый божедом на телеге, полной трупов, и Ильм, отчаянно боровшийся с приступами головокружения и тошноты, всколоченный, заляпанный с ног до головы грязью и кровью…
Сдав беспокойного спутника с рук на руки подбежавшим стражникам, возница облегченно вздохнул и кряхтя полез на передок своего нехитрого транспортного средства. Ильма же, аккуратно придерживая со всех сторон, привели прямиком в святая святых — личный кабинет полковника Ульриха. Там его уже ожидали три важные персоны. Сам полковник Ульрих, господин Жильбер — первый советник графа и бургомистр Турова, а так же смиренный брат Гийом.
Встретили его благосклонно, но при этом весьма сдержанно. У всех присутствующих был такой многозначительный вид, что поневоле в голову лезли мысли о том, что все если не раскрыто уже, то уж точно находиться под самым пристальным контролем. Брат-куратор кстати при виде Ильма даже бровью не повел. Ильм в ответ тоже. Не до того ему было. Важней всего было не наблевать на шикарный ковер, устилающий пол.
Сначала его поблагодарили от лица гарнизона, города и графства за честно исполненный долг и поднесли богато отделанный самоцветами кубок с вином. Причем кубок поднес ни какой-нибудь слуга, а лично сам бургомистр.
Ильм поначалу думал отказаться, боясь усугубить и без того скверное самочувствие, но почти сразу осознал, что не выполнив церемониал, может усугубить отношение к себе. Пришлось, скрепя сердце приобщиться к крепкому вину.
К его удивлению и тошнота и головокружение, даже боль в затылке очень быстро сошли на нет, и во всем организме появилась приятная легкость. Даже горечь потерь стала не такой режущей сердце.
Заметив, что лейтенант немного ожил, важные господа приступили к доверительной беседе. Вопросов, впрочем, много не задавали, а те, что прозвучали, оказались сугубо по делу. Как протекало дежурство, не было ли чего подозрительного, что может сказать о погибших и так далее…
Удовлетворив свое любопытство, брат-куратор и первый советник поспешили откланяться, ссылаясь на неотложные дела. Полковник подождал, пока за важными гостями закроется дверь, хитро подмигнул Ильму и вручил ему небольшой кошель с деньгами, в награду за службу. Потом подумал еще немного и предоставил дюжину дней отпуска.
Ильм поблагодарил за проявленное к его скромной персоне внимание и, по-уставному отдав честь, отбыл до казарм, стоявших поблизости. Дальше идти он просто не решился. Упал на первый свободный лежак и забылся сном, как будто в бездну провалился.
Проснулся он вечером, и, ощущая некоторый прилив сил, насколько мог, постарался отмыться от грязи. Немного приведя себя в порядок, побрел домой.
Родная комната подействовала на него как хорошая доза снотворного. Только и нашлось сил, что стащить кольчугу и сапоги. Меч потерялся где-то у Восточной башни.
Весь следующий день он пролежал на кровати, бездумно глядя в потолок и периодически погружая себя в транс. Где то ближе к полудню забегал Санти, но Ильм только рукой махнул. Понятливый сержант, не говоря ни слова, удалился, пообещав вернуться на следующий день.
Мастер Ольд тоже зашел — слухи в городе распространялись как лесной пожар. Посидел, помолчал, не зная куда деть загрубевшие от работы руки, пробормотал что-то про ратные подвиги, покраснел и тихонько удалился.
Гораздо хуже дело обстояло с Хилькой.