— Ты кто?
— Лейтенант, очнись, — тревожным шепотом пробормотал Отто, — гости тут у нас образовались. Без тебя никак.
Некромант наконец обрел единение с реальностью и вспомнил где он находиться и зачем.
— А Санти где?
— Да ты что, в самом деле, — разнервничался капрал, — да вон он спит, под столом. Я его вперед тебя пытался разбудить. Бесполезно.
— Он вообще жив? — Ильм зевнул, перебарывая отчаянное желание завалиться на бок.
— Жив. С него как с гуся вода.
— Странно, после такого пойла…,- некромант со вздохом поднялся на ноги и накинул на плечи плащ, — что там стряслось опять? Что за гости?
— Храмовники. С той стороны.
Ильм посмотрел в окно. По ту сторону стекла властвовал мрак.
— Недавно колокол полночь отбил, — капрал словно угадал его мысли, — пойдем, а? Поскорее с этой тягомотиной закончим.
— Ты толком расскажи.
— Да что тут рассказывать. Отряд орденских латников. Около двух десятков — в темноте со стены толком не посчитать. Подводы с ними числом шесть. Хотят въехать в Туров. Ночной ключ у них вроде есть. Ты правила знаешь. В этой ситуации только старший по званию может дать добро.
Ильм подхватил меч и поспешил к городским воротам.
В башенном проходе было довольно оживленно. Двое стражников с факелами стояли вдоль стен. Еще четверо с взведенными арбалетами прохаживались чуть поодаль, но ровно настолько, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств не перегораживать друг другу видимость.
По другую сторону от решетки на нетерпеливо гарцующем коне возвышался воин с дланью Единого на темном сюрко.
Ильм, хмурясь, подошел к покрытым инеем металлическим прутьям.
— Что желает почтенный?
Всадник откинул забрало шлема и приложил правую руку к груди.
— Младший рыцарь Бертран сын Арна. В настоящий момент командую отрядом братьев-воинов и прошу пропустить нас под своды этой башни, дабы мы могли проследовать далее в свою обитель.
— Лейтенант Ильм сын Нотара, — некромант в свою очередь приложил руку к груди, — не вижу причин чинить препятствия, если вы согласитесь выполнить все положенные требования.
— Вы в своем праве, — рыцарь смирено склонил голову.
— Тогда, для начала, я бы хотел увидеть ночной ключ.
Бертран сын Арна щелкнул пальцами и у решетки образовался воин с нашивкой оруженосца. Между прутьями показался свиток.
Ильм принял его, подошел поближе к факелу и развернул. Пропуск, позволявший въезжать в Туров в ночное время, был в полном порядке. Редкий вообще-то документ. Очень редкий. К примеру, в гарнизонной канцелярии такого нет. Казалось бы бред полный. Случись что, свои же будут проситься пройти, а их попросту не пустят. А орден вот разжился ценной бумажкой. И все солидно так, важно. Бумага тисненая. Чернила нестираемые. Печать графа. Печать магистрата. Печать гарнизона. Одно плохо. Не вносятся сюда имена тех, кто данным свитком располагает. Этот самый Бертран и иже с ним легко могут оказаться простыми ряженными со своими, только им известными умыслами. Хотя раздеть такой отряд храмовников очень не просто. Парни хоть и постятся, но дело свое твердо знают…
— Ну чего ты замер, — неожиданно зашептал ему на ухо Отто, — знаю я этого младшего рыцаря, видел его. Свои это.
— Все в порядке, — Ильм вернул свиток, — и у меня лишь одно пожелание. Мы поднимем решетку, вы въезжаете в город и позволяете нам досмотреть содержимое телег.
— Хочу напомнить тебе, лейтенант, — Бертран гневно качнулся в седле, — все, что находится внутри повозок, есть неприкосновенная территория ордена и без особого разрешения осмотру не подлежит.
— Хочу в свою очередь напомнить тебе, брат-рыцарь, что согласно уложению ордена, касающегося походных колонн, командир отряда на свое усмотрение распоряжается малыми внутренними территориями, коими данные повозки являются.
— Если это не угрожает интересам оного.
— Не вижу никакой угрозы. Тем более мне кажется, что Ордену, известному короткостью своих нравов и подвижнической деятельностью, нечего скрывать от стада, им окормляемого.
— Куртуазно сказал, — тихонько крякнул Отто, — чуть слезу не выбил.
Рыцарь Бертран на несколько мгновений погрузился в глубокую задумчивость.
— Будь по-твоему. Я позволю осмотреть повозки. Тем более, что это входит в твои полномочия.
Ильм сложил руки на груди и хладнокровно уставился на командира отряда. Рыцарь сначала непонимающе нахмурился, потом вновь приложил руку к груди.
— Клянусь Единым и честью дворянина.
— Поднимай решетку, — некромант обернулся к капралу.
— Давай, — Отто махнул рукой.
Решетка со скрежетом и лязгом поползла вверх. Ильм прислушивался к издаваемым ей звукам с некоторой примесью неприятного ожидания. Ничего не случилось. Не треснуло, не лопнуло, не оборвалось.
Сын Арна в немного не свойственной благородному воину манере коротко свистнул в два пальца и потянул поводья. Конь, степенно стуча тяжелыми подковами, прошествовал мимо отступившего к стене Ильма. Вслед за командиром потянулся конный десяток, потом наступила очередь пехоты. Некромант провожал глазами тяжело вооруженных воинов и мучительно ломал голову над тем, откуда этот отряд возвращается. Уж очень хмурый и потрепанный у всех вид. Вслед за пехотой в арку под башней втянулись подводы. Отто не ошибся. Ровно шесть штук.
— Ты, поди, узнай, все ли вошли, — некромант взял из рук капрала факел, — и закрывай въезд. А я пойду гляну, что в повозках.
— Ты аккуратно там, — отозвался Отто, — без горячки. Как бы нам с этого больших неприятностей не поиметь.
— Я одним глазом.
Ильм подошел к головной повозке и откинул в сторону ткань. Это он ожидал увидеть меньше всего. Перед ним лежал совершенно изуродованный мертвый воин. От правой руки осталась лишь часть плечевой кости, обрамленная обрывками мышц и разорванным кольчужным плетением. Правая нога неестественно вывернута. Вместо правой щеки рваная рана. Мощная нагрудная пластина вогнута и покрылась коричнево-желтыми разводами, словно от воздействия высокой температуры.
Некромант поднес факел ближе, стараясь рассмотреть сохранившуюся часть лица, и тут же отпрянул назад. Перед ним лежал брат-куратор Гийом.
Часть 4
Черная бездна
В каземате первого подземного яруса тюремной башни властвовала сырость. Ее сероватые пятна во многих местах красовались на низких сводах потолка. Окружающий воздух тоже не располагал к долгому и приятному времяпровождению. Влажный, с неприятно щекочущим обоняние запахом сырого камня, он больше всего был похож на некую неподвижную субстанцию, живущую своей непостижимой и чуждой всему живому жизнью. Свою посильную лепту вносил и холод. Он легко проникал под одежду и недвусмысленно намекал на бренность бытия и всевозможные телесные хвори это самое бытие укорачивающие. Всякие там катары дыхательных путей, легочные горячки, кожные гнили и прочие прелести, проистекающие от нездоровой атмосферы.
С освещением дело тоже обстояло из рук вон плохо — восемь факелов на стенах едва разгоняли темноту.
Ильм ерзал на неудобном железном стуле, поглядывал на откровенно мрачные лица стражников и предавался самым черным мыслям. Кажется, проклятие его таки настигло. Быстро и совершенно неожиданно. Не позволило даже толком побороться с судьбой. И вообще, сколько можно здесь сидеть? Проклятый Кейт…
Вообще с утра ничто не предвещало беды. Ильм проснулся на восходе солнца и, несмотря на тягостные думы, терзавшие его ночью, почувствовал неожиданный прилив сил. День обещал быть хлопотным. Прежде всего, следовало отыскать Санти, и еще раз на трезвую голову расспросить о камнеломке. Кто его знает, что с такого дикого пойла могло сержанту померещиться. Если же история про попытку испортить механизмы окажется правдой, то сразу после развода караула придется бежать в магическую школу и жалостливо выпрашивать необходимый для работы раствор. По получении "кровавого глаза" следует, не теряя даром времени отправляться домой и, игнорируя словоохотливого по утрам Ольда, приниматься за сравнение образцов крови. Хильку, тоже придется выгнать, не обращая внимания на вселенскую обиду, исходящую в таких случаях от паренька…