Санти отыскался у башни и был застигнут в момент ритуала омовения, который он совершал путем пускания похмельной головы в бочку с ледяной водой. Сержант выглядел помятым, с синеватыми мешками под глазами, и вести куртуазные беседы наотрез отказался. Вот, мол, сменит его Виле Бык, тогда и поговорим в какой-нибудь таверне. Ильм заикнулся, было, что времени у него нет, чтобы по корчмам лазить, но в ответ был вынужден лицезреть еще одно глубокое погружение в воду. Делать было нечего - раз Санти уперся, то лучше с ним не спорить. Ильм пожелал товарищу не захлебнуться и отбыл в поисках Отто. Следовало еще раз ознакомиться с состоянием текущих дел — раз он сегодня самый старший по званию, то и отчитываться за ночь приодется ему.
Отто нашелся на городской стене. Капрал невозмутимо дымил трубкой и с удовольствием, в который раз, вслух считал до десяти. Рядом с ним потел многострадальный Лоскут в тщетных попытках успеть за это время взвести ворот тяжелого крепостного арбалета и правильно уложить в желоб кованый болт. Ильм немного понаблюдал за утренней тренировкой, а потом дернул капрала за рукав и решительно поволок в сторону. Отто величественным движением указательного пальца занятие с молодым пополнением прекратил, и все свое внимание переключил на лейтенанта. Ильм дождался пока просветлевший, но оттого не менее красный лицом Лоскут, радостно проскочил мимо них и принялся дотошно допытываться о всяких мелочах, имеющих неприятную тенденцию всплывать при общении с начальством.
Закончив разговор, некромант спустился вниз, и от нечего делать немного поупражнялся с топором. После перекинулся в кости с арбалетчиками и, наконец, дождался долгожданного мгновения сдачи наряда.
Кейт пришел один. На холеном лице его блуждало томное выражение с некоторым небрежным оттенком благородной скуки. Он молча выслушал доклад, прошелся мимо шеренги солдат и, качнув рукой, так, что самоцвет на его безымянном пальце заиграл всеми цветами радуги, сообщил, что всем доволен и что оставляет башню на попечение сержантов до следующего утра.
Шеренга распалась, и тут Ильм совершенно случайно заметил одну очень странную вещь. Кейт как-то уж очень лукаво подмигнул Лоскуту, от чего тот потупился и покрылся легким румянцем. Все это произошло в мгновение ока и, похоже, кроме некроманта на это событие никто не обратил совершенно никакого внимания. Да и некому было начальство разглядывать. Санти сразу же смылся в караулку. Отто с тремя солдатами отправился принимать первый купеческий обоз, въезжающий в город. Остальные были заняты каждый своими делами.
Ильм тоже поспешил отвернуться, но успел заметить, что Кейт направился в его сторону. Некромант напустил на себя самый любезный вид и приготовился держать оборону. Не любил он Кейта и ничего с собой поделать не мог.
Кейт вопреки ожиданиям не стал учить его офицерской жизни. Он просто взял его под локоть и предложил совершить совместную прогулку по городу, ибо им действительно было почти по пути. Ильм не замедлил согласиться, в душе проклиная небеса за ниспосланное испытание. Радовало одно — пути их разойдутся в темном Печном переулке. Он пойдет якобы домой, а Кейт, вероятно, в казармы…
Разговор затеялся ни о чем. Обсудили тенденции женской моды, а именно все увеличивающуюся глубину декольте, поговорили о погоде, подвергли критике низкий офицерский достаток. Потом Кейт как бы невзначай поинтересовался плавностью хода башенной решетки. Некромант клятвенно заверил, что все скользит как по маслу. Далее разговор в самых общих словах коснулся неожиданной и безвременной кончины брата-куратора. Поохали, повздыхали, посетовали на тяжелые времена и общее падение нравов.
В Печном переулке, как Ильм и ожидал, его непосредственный командир откланялся и, пожелав приятного отдыха, отбыл по своим делам.
Некромант вздохнул полной грудью и поспешил в сторону высшей магической школы. "Кровавый глаз" обошелся ему ровно в один золотой. Дорога до дома мастера Ольда пролетела незаметно. Сам булочник, как обычно возжелавший перекинуться с постояльцем парой фраз был в самых изысканных выражениях послан куда подальше. Хилька, по обычаю вертевшийся в комнате, был послан туда же, но более грубо. И вот час истины почти настал. Ильм аккуратно расставил на столе все необходимые для проведения экспертизы атрибуты и тут услышал топот многочисленных ног на лестнице. Он злорадно усмехнулся, предвкушая, с каким удовольствием отправит к лешему незваных ходоков, как вдруг в комнату ввалилась городская стража. Запыхавшаяся и настроенная крайне недружелюбно…
Дверь в каземат распахнулась, и под его своды вошли три человека. Ильм узнал всех троих и, надо сказать, визиту их не обрадовался. Если и были у него до этого момента незначительные поводы надеяться на благополучный исход, то теперь таких поводов не осталось. Эти персоны просто так вместе не собираются.
Во главе небольшой делегации шел мастер-обвинитель, важный, дородный пожилой человек. Некромант знал его лишь в лицо и в оценке этого человека мог полагаться только на скупые обрывки фраз, случайно услышанные из уст товарищей по службе. По слухам выходило, что мастер-обвинитель должностью своей тяготился, но расставаться с ней не спешил, поскольку денежки за нее из гарнизонной казны получал немалые. Говорили так же о каком-то тяжелом недуге терзающем его уже не первый год и связях с родовитыми дворянскими семействами, не очень, скажем мягко, симпатизирующими нынешней правящей династии. Слухи эти, однако, были столь туманны и не убедительны, так что отличить истину от вымысла было крайне затруднительно.
Следом шел высокий и худой, как щепка мастер-дознаватель. С этим человеком Ильм несколько раз имел честь работать, так сказать, плечом к плечу. Дознаватель имел острый ум и холодное как лед сердце, свойства, несомненно, очень полезные для его должности. Если ситуация требовала получить от обвиняемого совершенно определенные показания, он был несгибаем и непреклонен на пути к своей цели. Кстати и про него тоже разные сплетни ходили среди стражников. Кажется Матью что-то такое говорил… Да, точно Матью. Вроде бы в молодые годы нынешний мастер-дознаватель попался на чем-то очень горячем и был приговорен к повешению. И лежать ему сейчас в земле, если бы не гнилая веревка. Само собой по второму разу вешать его не стали. Выгнали из армии и забыли. Дальше случилась война. В боях изгой и отщепенец проявил себя в высшей степени храбро, был восстановлен в офицерском чине, смыв собственной кровью все прежние прегрешения и снова упрямо полез вверх по карьерной лестнице. Скорее всего это были самые низкопробные байки. Смущало Ильма лишь одно — мастер-дознаватель никогда не расставался с шейным платком…
Замыкал процессию старший штаб-писарь. Он двигался, как всегда, немного боком, отчего очень напоминал большого краба. Под мышкой у него торчали бумажные свитки. В руке подрагивала чернильница с торчащим из нее гусиным пером. Этот человек для Ильма до сих пор оставалось тайной за семью печатями. Владыка бумажной братии был лицом не приметным, предпочитавшим тишину собственного кабинета шуму и толкотне гарнизонной канцелярии.
Ильм совершил еще одну попытку удобно умоститься на жестком седалище, и в очередной раз не преуспел. М-да… Если бы он был в постоянном штате, то все это представление вылилось бы в полный войсковой сбор на главном плацу с обязательным присутствием самого полковника Ульриха. Ну а поскольку он всего лишь наемник по контракту то столь масштабные мероприятия не про его честь. Для нужд таких, как он существует малый офицерский суд. Вариант дешевый, быстрый и практичный. Собрались небольшой компанией, кого надо осудили и так также быстро разошлись с чувством исполненного долга. Сейчас почтенные мэтры свои места займут и пустят его в расход…
Долго ждать не пришлось. Мастер-обвинитель уселся в сторонке на скромном деревянном табурете, всем своим видом давая понять, что пока будет только слушать. Штаб-писарь отдуваясь разложил на столе писчие принадлежности, сел и достал перо. Мастер-дознаватель пристально наблюдавший за его действиями благосклонно кивнул, подошел к столу, взял в руку молоток и громко стукнул им по столешнице.