Мальчик перевернул страницу. До конца истории оставался десяток листов, и это расстраивало. Дядя должен вернуться со дня на день и привезти два-три драгоценных тома, что станут новой жизнью для калеки, но всякий раз, закрывая книгу, мальчик испытывал сожаление. Мало кто из сидящих в ярко освещенном зале таверны понимал истинную ценность фолиантов! Эти люди могли в любой момент сорваться с насиженных мест и рвануть навстречу приключениям, окунуться в романтику странствий... но предпочитали торчать дома. Ард видел весь зал как на ладони. Уплетающие кашу с салом углежоги, охотники, ремесленники и пахари представлялись юнцу замшелыми камнями, вросшими в землю. Мысль о том, чтобы покинуть родные края, казалась им крамольной, книги считали блажью, а тех, кто платил за бумагу серебром, называли не иначе как дураками и транжирами. Шумящие в уголке купцы - иное дело. Многое повидали, пережили. Они смотрят на работяг со снисходительными улыбками, ценят чужой талант и знания о мире. На другом конце зала бражничали наемники. Грозные и злые. Топоров и ножей при них нет, поскольку отец Арда, Ландмир, принимал в таверне только безоружных. Буянов и драчунов ждали обмотанные сыромятной кожей дубины. - Вэля! - позвал Ард. - Помоги, пожалуйста. К нему подошла юркая служанка. Веснушчатый нос, платье из мягкой шерсти, в глазах веселые искорки. - Притомился? - она озорно взъерошила ему волосы. Мальчишка кивнул, потер лоб. Слишком увлекся чтением и теперь расплачивался болью. Но это - ничтожная плата за дни и ночи удовольствия, за драгоценные часы, когда чувствовал себя по-настоящему живым, а не парализованным мешком с костями. Зная, как молодой хозяин дорожит книгами, девушка обтерла фартуком руки, бережно взяла фолиант, завернула в холстину. - Пард тебя заберет. Я отнесу книгу, - сказала она и легко взбежала по лестнице на второй этаж. Вначале Ард воспринимал заботу как жалость, огрызался на ласку и даже плакал, прячась ото всех в своей комнате. Но с годами заметил, что почтительное отношение и любовь к нему искрение и не связаны с тем, что он калека и хозяйский сын. И тогда Ард потянулся навстречу людям, с удивлением обнаружив, как легко удается ему ладить с самыми ершистыми посетителями и работниками таверны, вроде конюха Шаста или властной кухарки Пэг, что орудовала большой ложкой, точно дубинкой. По просьбе отца плотник Варт смастерил кресло с крепежными ремнями, удобной спинкой, откидной подставкой под книги и колесиками, чтобы Ард мог присутствовать в общем зале, читать или слушать истории путешественников и песни менестрелей. С тех пор жизнь мальчика изменилась. Он познавал мир, сидя у камина. Пард, старший из трех вышибал, обходя столы и носившихся с подносами служанок, подошел к мальчишке. - Как дела, коротышка? - Скверно. Книга заканчивается, а дяди все нет. - Ох и охоч ты до чтения! - усмехнулся здоровяк. - Этак пустишь отца по миру! Книги - удовольствие не дешевое. Вдруг хлопнула дверь, и в трактир вошел незнакомец. Из-за широкой спины Парда мальчику удалось разглядеть длинный плащ и посох. Внутри у калеки все сжалось. Руки впились в подлокотники кресла. Опять! Но Пард отклонился, и мальчик облегченно выдохнул - обычный путник. Не вещун, не пророк, не колдун. После несчастья, которое случилось с ним и матерью, эти люди пугали его. Отец запретил пускать в трактир кого-либо из этой братии, пусть тот даже помирал у порога. И прислуга, помня о постигшем хозяйскую семью несчастье, следовала приказу беспрекословно. Только однажды охранники замешкались, проглядели, как в таверну зашел мужчина неприглядного вида. Но едва тот скинул капюшон, все заметили вживленный в правую глазницу аметист. Лицо провидца было морщинистым, усталым и спокойным. Ард задрожал. Дыхание застыло в груди. Давняя история всплыла в памяти, лишив сил. Он закричал, забился, выгибаясь, в кресле. В трактире наступила тишина. Побледневший отец выскочил из-за стойки с ножом в руках, заорал на опешившего путника: - Вон! Вон, сучье племя! Прочь из моего дома! Провидец промолчал на грубость. Взглянул на Арда и направился к двери. Но у порога обернулся и сказал: - Я бы преклонился перед тобой в восхищении, не удерживай меня желание придушить тебя. Переступил порог и скрылся в ночи... - Ард, - отцовский голос выдернул калеку из мыслей о прошлом. - Пэг приготовила твой любимый пирог с мясом и сыром. Ешь - и ложись спать. Уже поздно.