Из всего взвода в живых остались только Василий и молодой солдатик Гриша, который пришёл к ним во взвод срочником перед самым началом войны. Именно этот парень и вытащил Васю из-под обломков штольни, когда их накрыло взрывом. Пока Гришка тащил контуженного Василия, их заметили немцы. Василий как раз в тот момент пришёл в сознание, а то немцы могли подумать, что он мёртв и не взять его в плен, и жизнь лихого пулемётчика потом сложилась бы как-то совсем иначе. Например, он мог уйти к партизанам или подпольщикам, и там дождаться освобождения Крыма нашими войсками. А так Вася и Гриша, подгоняемые прикладами двух здоровых немцев, подошли к площадке огороженной колючей проволокой. Там уже собралось много людей, а немцы приводили ещё и ещё, мужчин, женщин, стариков и даже детей. Всем, кто попал в плен, было страшно, и люди, в основном, молчали, только некоторые дети тихонько плакали, уткнувшись в материнские подолы.
Какой-то немецкий офицер дал команду своим отделить детей от взрослых и собрать всю малышню в кучу. Несколько немецких солдат стали сгонять детишек в центр площадки, как овец. Женщины завыли, ребята ещё громче заплакали. Матерям оставляли только совсем маленьких грудничков, а всех детей, которые могли ходить, начали куда-то уводить. Одна женщина бросилась вслед за своим сыном, и её убили. У мальчика началась истерика, но его убивать не стали, а пихнули в гущу других испуганных детей. После этой сцены женщины стояли и молча смотрели, как уходят их дети.
Сердце у Василия разрывалось, но он решил про себя, что не будет ни во что вмешиваться, просто покорится судьбе и постарается выжить в этом кошмаре, тем более, что, как только он о чём-то задумывался, голова его начинала трещать, как арбуз под копытом лошади. «Интересно, где моя Василиса, жива ли?» – вдруг подумал он про свою служебную лошадь.
Потом немцы и женщин отделили от мужчин и тоже куда-то угнали. Один немец на ломаном русском языке объяснил оставшимся мужчинам, что им нужно встать в строй и идти за мотоциклом с двумя немецкими офицерами, который будет медленно двигаться впереди колонны. Пока ещё почти все мужчины были достаточно бодры, некоторые даже пытались шутить, поддерживать друг друга, но получалось у них это как-то криво, потому что всё равно все думали о женщинах и детях, которых, возможно, они больше никогда не увидит.
Шли мужчины долго, даже ночью. Их не кормили, и они рвали по пути траву, листья, что попадалось на пути съедобного, то и жевали. У Василия в кармане пиджака, надетого поверх гимнастёрки, завалялось несколько кусочков сахара и горсть белых семечек. Сахар он не трогал, а семечки постепенно ел прямо с шелухой, чтоб добро не пропадало. Пить хотелось так, что даже порой начинались галлюцинации, что они проходят мимо озера или, как слышится плеск реки вдалеке. Один раз им принесли несколько вёдер воды, и мужчины встали в очередь, чтобы всю воду разделить поровну, по одному глотку пили, пока всё не закончилось. Немцы смотрели на них, качали головами и насмешливо цокали языками.
Мужчин привели в кирпичный барак без окон, и один пленный сказал, что здесь раньше была птицеферма. В первую ночь мужчины спали на земле, а потом за два года, которые им суждено было провести в этих бараках, помаленьку обжились, благо немцы не возражали против того, чтобы они построили для себя нары, столы и табуреты. Кормили пленных баландой, непонятно из чего сделанной, но никто и не разбирался в её составе, проглотил свою пайку и то считай, что повезло. После лагеря Василий весил всего сорок два килограмма при росте сто восемьдесят сантиметров, вот так его кормили в эти два года, с 1942-го по 1944-й.
Из личных вещей Василий смог сберечь только ту одежду, что была на нём, и варежки, которые пришли ему тогда в посылке для фронтовиков, он их хранил, как талисман. За время, которое Василий провёл в лагере для военнопленных на территории оккупированного немцами Крыма, он насмотрелся всякого, но так и не смог привыкнуть к ужасам войны.
В 1944-м советские войска освободили Крым, а заодно освободили и пленных из концлагеря. Ну, как, освободили? С каждым из них поработал офицер из особого отдела, и для многих освобождённых из фашистского плена ад лагеря на этом не закончился, а просто плавно перетёк в другое русло под названием ГУЛАГ. Но Василию опять повезло, неожиданно он встретил в Крыму, офицера-земляка, и тот устроил его красноармейцем в транспортную роту полка М. Зотке.
– Ты стричь умеешь? – спросил он Василия.
– Да стриг сам себя, – недоумённо ответил Вася, – А что?