Келли не знала, что сказать, но чувствовала, что Нэш ждет от нее сочувствия и понимания.
— У тебя, должно быть, все перепуталось, — прошептала она. — Ты чувствовал вину за плохие условия, в которых жил брат, но при этом был благодарен за то, что имел сам.
— Тебе надо было стать психотерапевтом, — повернув голову, заглянул ей в глаза Нэш.
— Это нетрудно понять, — покачала головой Келли. — Я просто поставила себя на твое место.
— Я боялся, что Дир возненавидит меня. Я несколько раз убегал из дома, надеясь расставить все точки над i, но копы находили и возвращали меня домой. В конечном счете я понял, что у меня нет выбора. Большую роль здесь сыграл Ричард, который разговаривал со мной и сделал все, чтобы я понял, что Флоренс и Сэмюел — хорошие люди, что они просто не могли поступить по-другому. Я до сих пор не понимаю почему.
— Как ты справился? — Келли чувствовала, как все внутри у нее сжимается.
— Честно? Дир помог мне в этом. Он не злился ни на меня, ни на Россманов. В пятнадцать лет он был взрослее, чем я в шестнадцать. Я просто делал для него что мог. Я приносил ему еду, отдавал свою одежду, которая еще имела приличный вид.
Келли представляла себе его ребенком и понимала, что его боль все еще остается с ним.
— Ты хороший человек, — сказала она, чувствуя, как ему сейчас нужна поддержка.
— Хороший человек сделал бы все, чтобы брату было так же хорошо, как и ему.
— Такой, как ты сейчас, возможно. Но тогда ты был ребенком и делал все, что мог. — Келли придвинулась ближе к нему. — Ты можешь жить без чувства вины.
Нэш повернул голову, и их губы оказались так близко, что Келли не поняла, кто первым сделал движение навстречу. Их поцелуй оказался не безумным и страстным, а скорее наполнил их чувством заботы и нежности, которое потрясло и напугало Келли. Потому что теперь она лучше знает Нэша. Ее переполняли эмоции, и она понимала, что он скорее всего в таком же состоянии.
Внезапный стук в окошко машины напугал Келли, и она резко отпрянула от Нэша.
— Что за… — Нэш повернулся, открыл окно, и их ослепила вспышка электрического фонарика.
— Я получил сигнал, что кто-то присматривается к месту будущего ограбления, — послышался знакомый голос.
— Погаси ты этот чертов фонарь, — пробормотал брату Нэш. — Ты знаешь мою машину, поэтому брось играть в игры.
Офицер Дир Баррон щелкнул переключателем на фонарике и наклонился, чтобы заглянуть в машину.
— Вы не могли найти более удачное место, чтобы обниматься? — ухмыльнулся Дир.
Опять прервали, смущаясь, подумала Келли. И на этот раз они даже не целовались по-настоящему, они просто…
— Мы просто разговаривали, — сказал брату Нэш.
— Да, я видел ваш диалог. Мама Гарсия позвонила в полицейский участок, — сообщил о своей приемной матери Дир.
— Скажи ей, мне очень жаль, что мы ее напугали. Я просто возил Келли по местам Барронов в Серендипити.
Дир с понимающим видом кивнул. Младшему брату не надо было ничего объяснять.
— Я передам ей. Можно совет? — В темно-карих глазах Дира явно блеснул озорной огонек.
— Может, не надо? — сказал Нэш.
— Когда в следующий раз вы захотите целоваться, отправляйтесь куда-нибудь в более уединенное место. Что за привычка обращать на себя внимание? — со смехом сказал Дир.
Он выпрямился во весь рост, дважды стукнул по крыше машины и пошел прочь.
Келли сидела с обиженным видом, а Нэш совсем смутился. И даже не потому, что его опять застали целующимся с Келли. Он вдруг осознал, что теперь она знала его самые сокровенные тайны. Ну ладно, не тайны, потому что любой в этом городе мог повторить историю семьи Баррон, но она интуитивно догадывалась, как именно эти обстоятельства повлияли на него.
Но разве не поэтому он рассказал ей обо всем, что рядом с ней он чувствовал себя менее одиноко? Даже его бывшая жена, с которой они оставались друзьями, не понимала его так хорошо, как Келли. И он ее не понимал, иначе не был бы так удивлен, когда она попросила его о разводе.
Келли встретилась с ним взглядом. К удивлению Нэша, она продолжала молчать, и ему стало интересно, что она думает.
— Не так забавно, как тогда, да? — сказала вдруг Келли.
— Что?
— Поцелуй… Он был не таким забавным, как тот. Этот — более серьезный.