Судьба

СУДЬБА

Люди рождаются — и идут по нехоженой целине,
каждый среди судеб
прорубает дорогу себе,—
и двое рождаются тоже,
а между ними море лежит,
иль стена пролегла,
иль город —
этаж на этаж стоит;
а эти не знают друг друга,—
каждый в своей тропе
идет дорогами мира,
не ведая о судьбе.
И вдруг — поворот,
и город,
и море,
и степь в стороне,—
две, дороги на повороте
пролегли в одной колее.
И встретились двое вместе,
и легче обоим дышать,
и легче дорогу к счастью
средь множества троп искать.
Иль просто вечером тихим
в теплой сиреневой мгле
сидеть где-нибудь на дороге
и руку держать в руке.

НА ЗАКАТЕ

Я сидела ниже травы,
тише листвы.
А выше моей головы
цвели на грядах цветы.
И лиловые залы видела я.
и оранжевое убранство их.

Цветочный паломник —
косматый шмель —
в дом голубой
на зеленом стебле,
не стуча, не спрося, влетел.
А в зале чаши
нет никого,
и тычинки стволов пусты,
и лапы шмелю ни к чему
без желтых следов пыльцы.
И незваный гость
зажужжал в усы
и вылетел вон, сердясь.

А в синем небе гасла заря,
и в цветах закрывался вход…

СЕВЕРНЫЙ ВОКЗАЛ

Я приходила вечерами
с вокзала
к северным перронам
и, как сограждане мои,
в высоких залах
поезда ждала.
Я у стены стою:
напротив толпы
слушающих пенье,
как эти залы, мы
с неповторимей росписью
единого двадцатилетия.
Но солнечность картин
под копотью трагедий,
и на одеждах зальных,
как на пальто у нас,
фанерные заплаты на стенах.
Бледное лицо
и в серых кольцах глаза,
а бас Шаляпина
из воздуха воздвиг
звучанье давних битв.
И щит славян
на цареградском камне
рукою русского прибит,
и толпы слушают,
пред звуком чувства обнажив.
А я,
как нищая
пред собором вниманий,
за подаянием сердца
протягиваю ладони.

1944

«Я вынимаю ближе к свету…»

Я вынимаю ближе к свету
очищенное от кожуры,
еще дымящее соками
лицо второе из души,
а ранее Музою звалось.

Ликующее состоянье —
одна средь улицы стоишь,
и каждое из встречных лиц
как неоткрытая планета
средь звездных глаз,
сердечность приоткрыв.

НОЧНОЕ

На земле, 
как на старенькой крыше, 
сложив темные крылья, 
стояла лунная ночь. 

Где-то скрипка тонко, 
как биение крови, 
без слов улетала с земли. 
И падали в траву 
со стуком яблоки. 
И резко
вскрикивали 
птицы в полусне.

УТРО

Я завершила мысль, 
вместив ее в три слова. 
Слова, как лепестки 
ощипанных ромашек, 
трепещут на столе. 
Довольная 
я вытерла перо 
и голову от строк приподняла. 
В подвал упали из окна 
концы лучей 
от утреннего солнца… 

«Мятежность дум…»

Мятежность дум 
проходит от березовых листьев, 
что потеряли почку к середине мая. 
От очертания ветвей, 
струящихся с коричневых сучков, 
как тонкие дожди. 
И с мысли пыль стирают 
хрупкие цветы, 
что вновь из трубочек 
выходят в прошлогодних хвоях. 
1947 

ИЗБА