Судьба

V

— Послушайте, диты мои,
о старом счастье.
Вон, глядите, в долине,
будто ложкой
кто землю мял!

Ну так вот, там,
говорят старики,
преогромнейшей глубины
стояла вода
и лежало озеро
«Воловье око»
тысячи лет,
чистое, как слеза.
Да лихие пришли времена:
с турками билась моя Украина.
Золотая пушка у турка была,
золотыми ядрами пушка дралась.
И лежало в поле казачьих голов,
как на нашем баштане лежит кавунов.
И решили пушку казаки взять,
и была бы пушка в казачьих руках,
да сломалась ось в колесе,
и скатилась пушка в озерную топь,
и осталась пушка на дне сиять.
Множество лет прошло,
и я родился на свет,
вырос и парубком стал.
А кругом тьма была…

И я слеп,
и слепая родня моя,
и на тысячи верст
кругом слепота.
И ходила из уст в уста
про турецкую пушку молва,
что на дне
«Воловьего ока» лежит,
золотым мерцаньем
сердце мутит.
Каждому хотелось
пушку достать.
Каждому хотелось богатым стать.
И ходили слепцы
с заступом счастья искать,
золотые клады копать…

VI

Старик вздохнул,
и облаками дум
окуталось лицо,
но щелкнул где-то соловей,
цикада тон на скрипке подала.
Одарка с места поднялась:
— Зачем печалить
ночь, дидусь,
невзгодами былых годин?
Я гостю лучше расскажу
про то, как я сейчас живу,
про то, как в поле я роблю.
Ревут машины, як волы,
и солнце всходит впереди,
и под хозяйскою рукой
земля становится живой.
А летом по полю идешь:
вокруг тебя
толпится рожь
со всех сторон,
бежит волна
пшеницы, проса, ячменя.
И ты хозяйка всем лугам,
великим селам и садам.—
Одарка очи подняла:
навстречу синие глаза —
и растеряла все слова.

VII

Художник встал.
— Еще раз вас благодарю! —

И дед Хтодось,
продымленный кострами,
задумчиво художнику сказал:
— Нашел за что благодарить.
Счастье у нас
сугробом лежит,
делами гремит.
А вот портрет —
оце добре!
Нехай в Москве побачут,
яка така людина в селе живе.

с. Балаклея
на Киевщине