– Этот корабль отлично оборудован.
Я нашла подштанники чересчур большого размера в углу одной из полок. По моей спине пробежал холодок, и я согнулась, прижимая клубок одежды к груди.
– Ты сама все это сделала?
– С помощью Йорека, – ответила Тека.
Ее взгляд слегка поник.
– Я не знаю, где он сейчас. Он обещал отправить послание из Воа, когда убедится, что его мать в порядке.
Йорека я знала плохо. Только то, что он был мягкосердечнее, чем его покойный отец. И, судя по всему, он – заговорщик. Так что Теку я успокаивать не стала. Мои слова были бы пусты.
– Мы много чего узнаем, когда доберемся до Огры, – сказала я. – И о Йореке в том числе.
– Должно быть, – пожала плечами Тека. – Отправляйся-ка ты на навигационную палубу, Ноавек. Перерыв окончен.
Следующие несколько дней прошли как в тумане. Большую часть времени я дрыхла в камбузе по соседству с раковиной. Или сидела в кресле второго пилота, пока дежурил Акос. Казалось, что задача окружавшей нас действительности заключалась в том, чтобы свести нас с ума. Интересного в ней было мало. Пространство было темным, без единой звездочки, планеты или плывущего корабля – абсолютно однородным. Мне приходилось часто сверяться с навигатором, чтобы убедиться, что мы не стоим на месте. Если я не спала и не дежурила в капитанском кресле, то в основном проводила время с Текой, старающейся отвлечь меня от моего токодара.
Она показала мне игру, в которую она привыкла играть с разноцветными камешками. Мы же позаимствовали горсть бобов в камбузе и нарисовали на них пятнышки, чтобы различать. Мы часто спорили, какие из них были какими. Зато я пришла к выводу, что перебранки с Текой указывали на зародившуюся между нами дружбу, поэтому не возражала против них, если только кто-то из нас не перегибал палку. Иногда перед сном к нам присоединялся Акос. Он жался ближе ко мне и зарывал нос в моих волосах, когда считал, что Тека этого не видит. Но ничто никогда не ускользало от ее зоркого взгляда.
Когда выпадал случай, ночи я проводила в обнимку с Акосом, находя на его теле новые места для поцелуев. Наши первые попытки близости были полны неуклюжести, смеха и нелепости. Я узнавала, каково касаться другого человека, особенно его. И сразу разобраться, что к чему, было непросто. Но мы оба были счастливы практиковаться. Акоса не покидали ночные кошмары, но он никогда не просыпался от крика, только, бывало, вскакивал с каплями пота на лбу. Несмотря на это и на мои нескончаемые сожаления о брате, который превратился в монстра, мы находили счастье друг в друге, основанное по большей части на отрицании всего вокруг. Но это работало.
Да, это работало. Пока на горизонте не замаячила Огра.
– Зачем? – удивлялась Тека, глядя на черную дыру, являвшуюся планетой, к которой мы приближались. – Зачем кому-то понадобилось здесь поселиться?
Акос рассмеялся.
– То же самое можно сказать и о Туве.
– Не называй ее так после того, как мы приземлимся, – сказала я, приподнимая бровь. – Это «Урек», или «пустота».
– Понял.
Урек значило «пустая», но это звучало почтительно и ни в коем случае не оскорбительно.
Для нас пустота означает возможности и свободу.
Вначале Огра выглядела как небольшая темная пустота посреди звезд, а затем превратилась в дыру, словно прожженную угольком на ткани. А теперь она мрачно нависала над навигационной палубой, поглощая любой проблеск света. Мне стало интересно, каким образом первые поселенцы поняли, что это планета. Она больше напоминала пропасть.
– Я полагаю, нас ждет посадка не из легких, – сказал Акос.
– Да, – рассмеялась Тека. – Так оно и есть. Единственный способ пробраться сквозь атмосферу и не разлететься на части – это полностью отключить питание и приземляться в свободном падении. А затем мне придется снова завести корабль, чтобы нас не размазало при ударе. – Тека с хлопком соединила ладони вместе. – Так что всем необходимо пристегнуться и прочитать молитвы. Или что вам там приносит удачу…
Акос выглядел бледнее обычного. Мне стало смешно.
Сифа встала позади нас, прижимая к животу книгу. На корабле книг было мало. Какая здесь от них польза? Но те, что предсказательнице удавалось разыскать, она по одной относила Айдже вместе с едой. Акос о брате не спрашивал. Как и я. Я была уверена, что состояние Айджи не изменилось и все худшее, что было в Ризеке, по-прежнему живет в нем. Уточнять мне не хотелось.
– Удача, – начала Сифа, – всего лишь иллюзия, заставляющая людей поверить в то, что они могут повлиять на свою судьбу.