— Мирза! — крикнул ишан. — Подойди сюда!
Быстрый человек в рубище, один из подручных ишана, протиснулся сквозь толпу больных и оказался перед пшеном и Бардашем.
— Покажи свое тело.
Мирза мгновенно выполнил приказ, сдернув с себя рваный халат и уронив его на песок. По коже его ползли рубцы заживших язв. Вздох облегчения, изумления, почтения раздался вокруг.
— Я ходил ко всем врачам, мне давали все мази, ничего не помогало, — привычно сказал Мирза. — Только купание в святом колодце у могилы ходжи Убони спасло меня.
Он вертел корпусом, показываясь всем, как в демонстрационном зале.
— Во-первых, — сказал Бардаш, — никакой могилы святого ходжи Убони здесь нет. Во-вторых, он даже и не святой…
Толпа настороженно загудела.
— Больше тысячи лет назад ходжа Убони прибыл на нашу землю для распространения ислама… И утопил Бухару в крови. Как может быть святым такой головорез?
Его усмешка не очень понравилась людям.
— Ты не задевай ходжу Убони!
— Если вы так хотите, — сказал Бардаш, усмехаясь еще шире, — можете поклоняться палачам наших предков, но пусть Халим-ишан скажет, что могила ходжи Убони совсем в другом месте.
— Да, — подтвердил Халим-ишан, — разбойники отрубили голову ходжи Убони, и тело его похоронено в одном месте, голова здесь, а душа вознеслась на небо.
— Сынок, — сказал тихим голосом совсем тощий, едва живой старик, дотрагиваясь пальцами до спины Мирзы. — Но он вылечился!
— Да, дедушка, — согласился Бардаш. — Он вылечился.
И теперь гул вокруг него стал одобрительным. В конце концов, что им за дело до того, что творилось больше тысячи лет тому назад, когда рядом стояло живое подтверждение чуда.
— Он вылечился, — продолжал Бардаш, — потому что в этой воде есть примесь серы… Вы знаете, что в нашей пустыне нашли газ. А где газ — там сера… А серой лечат… Это минеральная вода. Киньте в колодец спичку — по ней пойдут гулять мотыльки огня.
Это все знали, поэтому и мазар назывался Огненным.
— А создал его самый гениальный творец. Природа, дедушка.
Старик согласно кивал трясущейся головой на такой тонкой шее, что она, казалось, вот-вот перервется, а потом сказал:
— Все на свете создал аллах. Природу тоже.
— Преданные душой да исцелятся! — подхватил Халим-ишан и удалился.
Вот ведь как вывернулся, черт! А кто не исцелится — тот, значит, душой не предан аллаху. А кто умрет — того аллах позвал прямо в рай. На все есть оправдание.
— Вот вам говорят, что газ — это огонь ада, — сказал Бардаш. — А я грешник, правда? Я не верю ни аллаху, ни Халиму-ишану, ни ходже Убони, никому. Алишер! Дайка мне баллон.
Алишер, отчаявшись как-либо починиться, вынул из «газика» металлический баллон и протянул Бардашу.
— Смотрите, — Бардаш зажег спичку, открыл краник на изогнутой трубке, и синий лепесток газового пламени послушно забился на ее кончике. — Эй, парень! Давай свою курицу!
Всем было интересно. Рослый парень поднес только что ощипанную курицу, и Бардаш ловко опалил ее в одну минуту.
— Ну? — засмеялся он. — Почему же я, грешный, не сгораю? Хочу — пущу больше, хочу — меньше. Несите все своих кур.
Он обсмолил с десяток кур, а потом еще вскипятил чай в кумгане.
— Я кудесник! А? Но это неправда. Никакого чуда нет. Это газ. Просто он горит очень жарко, с ним станет удобно жить.
Дед изумленно качал головой на ниточной шее.
Передавая пиалы друг другу, люди пробовали чай из кумгана, сваренный на адском огне.
— Ну, такой же он вкусный или хуже? — спрашивал Бардаш.
— Аллах уже покарал тебя, — сказал Мирза, натягивая халат. — У тебя сломалась машина.
— Да, — тяжко вздохнул Алишер. — Что правда, то правда. Что же будем делать, товарищ Дадашев? Передняя тяга отказала. И чиниться негде. Пустыня. Плохо дело.
Бардаш и сам это знал. Дальше дорога была все хуже и хуже. Фактически не было дороги. Никакой…
— Вернемся? — с надеждой спросил Алишер.
— Надо ехать вперед.
Алишер посмотрел на свои руки с изрезанными и разбитыми пальцами.
— В колодец опустить, что ли? — спросил он зло.
— Опусти.
— Плевал я на их колодец! Доберемся до Газабада, зайду в санчасть.
— Хочешь, я сяду за руль?
— Ваше дело, — сказал Алишер.
Верующие исступленно молились в отдалении.
Бардаш долго думал о них. Он знал с добрую дюжину мазаров святого Сулеймана и не меньше двадцати мазаров святого Али. Если бы собрать все мощи, объявленные святыми, их хватило бы на целую роту Сулейманов и Али. И всюду стояли шесты с медными полумесяцами и конскими хвостами, обозначающие божественность места. И всюду ишаны и муллы обманывали самых стойких верующих, которые еще кочевали от мазара к мазару.