— А теперь посмотри, дочь, кого ты выбрала, — мужчина ткнул пальцем в еще не отошедшего от ужаса моряка, — посмотри, кому доверила свою честь. А теперь, дура, глянь туда, — его палец метнулся в мою сторону, — посмотри, как должен мужчина защищать свою женщину!
Ридар кряхтя поднялся с пола, не забыл прихватить свой топор и, не глядя на дочь, вышел из лекарской. Девчонка, не долго думая, побежала за отцом, не обращая внимания на своего дружка. Ушли и остальные свидетели семейной драмы. Остались только мы.
Мы…
К своему удивления, я поняла, что до сих пор стою в объятьях Айлеха. Я попыталась его оттолкнуть, но он не позволил, еще сильнее сжав меня руками, а потом наклонился к моей шее и просто уронил голову на мое плечо, вдыхая запах моих волос, не очень-то чистых. Почему-то эта мысль сразу пронеслась у меня в голове. На смену ей пришла другая. Неужели, правда? Неужели, я не безразлична ему? Я боялась (в который уже раз!) поверить, принять, но сейчас страх был какой-то волнительный.
Хотелось плакать или смеяться, прижаться к нему сильнее или убежать подальше, закусить губу до боли или рассмеяться в голос. Противоречивые желания раздирали меня, сердце стучало как ненормальное, в горле стоял комок, а губы… губы растянулись в улыбке. Это улыбка была и символом счастья, и знаком какой-то утраты. Я поняла именно тогда, что моя судьба нашла меня. Все, что было с самого начала, все горести, все слезы, бесконечная нечеловеческая боль, все это вело меня сюда — в мой новый дом. И этот дом — не мирная бухта с лекарской и моей хаткой знахарки. Нет, дом — это он. Тот, кто всегда был рядом. Незримо, стараясь не вмешиваться, но рядом. Все же я заплакала, и это заставило Айлеха раскрыть свои объятья и пристально посмотреть на меня.
— Я неприятен тебе?
Я заплакала еще сильнее. Смешно, конечно, но у меня началась истерика. Я ведь все поняла — его отказ от силы. Как многим он пожертвовал, как много он подарил…
— Из вас никудышный эмпат, господин Айлех, — прошептала я, и сквозь слезы увидела, как он радостно улыбнулся.
Эпилог
Признаюсь, я уснула. Сначала мы с Айлехом несколько дней бродили по бухте и выбирали новый дом. Ему ничего не понравилось, мне же понравилось ходить рядом с ним, и я почти не смотрела на дома. Решила довериться его мнению. Как оказалось, он думал недолго. На следующий же день позвал плотников, и они шумно обсуждали строительство в моей лекарской. Благо больных сегодня не было, да и в последние дни тоже. Моряки ушли. Капитан извинялся и наказал своих же за недогляд. Страсти улеглись, и бухта зажила той любимой мною размеренной, удивительно спокойной для такого места жизнью. Когда с планом строительства было все решено, встал вопрос о месте. Но Айлех и тут опередил меня. Он отвел меня подальше от города, к высоким холмам, откуда открывался удивительный вид на море и приютившуюся внизу бухту. Вокруг был лес, так что ветра опасаться не стоило, да и сад Айлех тоже хотел разбить. Вот так я слушала его планы, полулежа на мягком разнотравье, и уснула. Некрасиво, признаюсь, но, по-моему, Айлех ничуть не расстроился. Сквозь сон я почувствовала его горячую руку на своей спине и глубоко вдохнула его запах, в котором смешалась соль (значит, был сегодня на пристани) и аромат свежеспиленных деревьев, меда и чего-то еще родного. Я потянулась вперед и обняла его, прижалась головой к груди. Удобно и хорошо. Большего не надо.
Меня разбудило его прикосновение. Айлех легко перебирал мои волосы. И что он в них нашел?
— Не спишь?
— Нет, — призналась я и чуть привстала, и тут же поймала ласковый взгляд.
— Ты красивая, Леся, — просто сказал он, и именно от этой простоты фразы и серьезности его выражения, я здорово смутилась и стала приглаживать спутавшиеся волосы.
— Оставь так, не надо, — Айлех перехватил мою руку и поцеловал в ладонь.
— Ты тоже немного лохматый. Если нас здесь увидят, подумают всякое.
— И что же это всякое, интересно?
У Айлеха на лице расцвела удивительно шальная улыбка, в такие моменты он становился похож на мальчишку, задумавшего очередную проказу.
А я опять покраснела.
— Мне это нравится, Леся. Ты прекрасна. Спасибо тебе, — он лег мне на колени и поднял руку, рассматривая свою ладонь. Солнце было уже в зените и сквозь пальцы расходилось яркими лучами. Я перехватила его руку и наши пальцы сплелись.
— Успокой мою душу, Леся. Скажи, что простила меня за все.