А с кем он теперь будет ездить на лошади по утрам? Джил знал, что пользуется популярностью среди солдат, которыми командует, и они ему преданы. Он также представлял, что не менее популярен и среди придворных дам. Юноше уже удалось ловко вывернуться из щекотливой ситуации. Он получил лестное предложение о вступлении в брак с дочерью одного из богатых господ благородного происхождения. Этот господин хотел воспользоваться преимуществами, которые ему дало бы родство с помощником прайм-офицера. Но юноша понимал, что настоящих друзей, кроме короля, у него нет. Он был близок с Саксоном, но у клука имелись свои странности. Тот часто уходил в себя и, казалось, что только королева способна дотянуться до Саксона в такие минуты. Джил любил Саксона, но, по правде говоря, был гораздо ближе к Лорису.
Он не мог назвать подругой ни одной девушки. Ни одна не вызывала у него достаточного возбуждения. Отношения с женщинами даже близко не подходили к тому, что называется любовью. Если взглянуть на жизнь объективно, Джил был вынужден признать, что является одиночкой. Именно поэтому он теперь чувствовал такую отстраненность от других. Не к кому было обратиться, кроме матери. А сама Элисса пребывала в глубокой печали.
Джил вышел в закрытый королевский сад. Этот красивый сад, окруженный стеной, король построил для Элиссы в виде свадебного подарка. Она всегда могла рассчитывать на полное уединение там. Если ему требовалось общество матери, и он нигде не мог ее найти, то следовало отправляться сюда. Он всегда находил здесь королеву. Она или читала, вдыхая аромат магнолий, или писала что-либо, сидя на скамье среди лаванды и трав, которые так любила. Юноша, возможно, впервые оценил преимущество доступа в этот сад, куда без согласия Элиссы не имел права заходить никто, кроме его самого, Саксона, Саллементро и короля. Молодой человек еще не проронил ни одной слезы, оплакивая Лориса… А этот сад был тихим местом, где он сможет спокойно посидеть и подумать о жизни без старшего друга.
Джил уселся под яблоней и закрыл лицо руками. Сразу же на глаза навернулись слезы.
— Прости… Прости, я уйду, — послышался тихий голос.
Юноша узнал голос Лаурин.
Он поднял голову, окруженный роскошными розами, которые разводила его мать, и увидел прекрасное лицо Лаурин — так похожее на лицо Элиссы. Девушка смотрела на него с беспокойством, потом отступила на шаг.
— Мне было так неуютно во дворце, — сказала она. — Я решила сбежать сюда, но ты ищешь уединения, поэтому я уйду.
Джил ничего не сказал, неотрывно глядя в огромные серо-зеленые глаза, которые точно также смотрели на него. Лаурин стало неуютно от его взгляда.
— Джил, прости меня. И мне очень-очень жаль короля. Вы были близки? Я имею в виду… Я догадываюсь, что ты, вероятно, очень хорошо его знал, поскольку наша мать была за ним замужем… ну и все такое.
Она замолчала, поняв, что несет какую-то чушь. Юноша был обезоруживающе красив, особенно, когда отбрасывал наносную надменность. Лаурин видела его уязвимость.
— Прости, Джил, за то, что помешала тебе. Ты хочешь побыть один.
Она легко улыбнулась и тихими шагами пошла прочь.
— Лаурин! — позвал он и обрадовался, когда она повернулась. — Я и в самом деле буду рад, если ты составишь мне компанию.
— Ты уверен? — с сомнением спросила она.
Он кивнул и похлопал по земле рядом с собой.
— Я буду благодарен, если ты ненадолго ко мне присоединишься. А где твой брат?
Лаурин робко села на скамью рядом, игнорируя искушающее предложение сесть рядом с юношей.
— Я останусь на несколько минут, если хочешь, — она улыбнулась, а он вспомнил их первую встречу. Лаурин выглядела восхитительно, когда позволяла этой улыбке освещать все лицо. В глазах тут же начинали плясать искорки. — Гидеон отправился на прогулку. Он хотел бы поехать в путешествие с нашим отцом, но я думаю, что он уже привязался и к королеве и намерен утешить ее, — просто не знает, как это сделать. Он очень чувствительный.
— Не такой, как ты?
— Я едва знаю Гидеона, тем не менее, мы чувствуем поразительную близость. Да, я на самом деле считаю, что я жестче, не такая эмоциональная. Я думаю, что он показывает свои эмоции, а я научилась их скрывать… — Она пожала плечами.
Джил улыбнулся и удивился сам себе.
— О-о, я думаю, что ты такая же упрямая, как дикие кабаны в лесу.
Лаурин поморщилась:
— Спасибо за комплимент!
— Ну, я могу судить только по нашей первой встрече.
— Я была испугана, Джил. Ты же слышал нашу историю. Хотя все это может казаться тебе невероятным, но это правда. Я сама едва ли это понимаю.
Он покачал головой:
— Никто никогда в такое не поверит.
— Да, наверное, ты прав, — согласилась девушка. — Но от этого история не становится менее правдивой.
— Расскажи мне свою историю, Лаурин.
— Нет. Ты и так уже знаешь обо мне достаточно. Как насчет того, чтобы рассказать о себе?
— Хорошо, — кивнул Джил, распрямился и закрыл глаза, раздумывая, с чего начать.
У Лаурин перехватило дыхание. «Какой красивый молодой человек!» — подумала она, когда Джил начал свой рассказ. Он уступал в росте Гидеону и ее отцу, но они были выше, чем кто-либо, кого девушка знала. Джила отличали широкие плечи и узкие бедра, одевался он просто, что не могло не понравиться. Даже за то короткое время, которое Лаурин провела во дворце, девушка обратила внимание: многие из живущих здесь предпочитают яркие вычурные одежды. Она задумалась над тем, как любил одеваться король. Тоже ярко — или нет? Она с радостью отметила, что Саксон и ее мать предпочитают простоту во всем. Но, с другой стороны, для женщины, которая выглядит, как Элисса, не требуется никаких украшений. Джил, очевидно, предпочитал форму простого солдата, даже если и ходил в любимчиках у королевы. Тем не менее, его одежда, несмотря на простоту, была хорошо сшита и великолепно сидела на нем.
— … И меня нашли на следующее утро, прикованного цепями к воротам. Если бы не королева Найрия, то я, наверное, получил бы пинок под зад и никогда бы не попал во дворец. Вместо этого меня передали заботам нашей матери, Элиссы, которая в то время была лишь служанкой во дворце.
Лаурин кивнула. Ей не хотелось его прерывать, нравилось слушать его голос. В нем звучали легкое сожаление, тоска и мечтательность, которые она сама часто чувствовала. Джил рассказывал о том, как рос во дворце, а девушка стала внимательно следить за его лицом.
У него была квадратная челюсть, прямой нос и темно-зеленые глаза. Симметричное лицо обрамляли темные, слегка вьющиеся волосы, которые Джил коротко стриг, хотя мужчины в Тале носили длинные волосы, которые завязывали в хвост сзади. Больше всего в нем привлекали длинные ресницы. Лаурин задумалась, сколько раз ему приходилось слышать шутки других солдат из-за этих ресниц. Когда он смеялся, становились видны маленькие ровные зубы, но девушка решила, что теперь его смех будет звучать нечасто. Казалось, что вес новой должности задавил молодого беззаботного парня, которым он был прежде. Теперь от него требовалась серьезность.
— Тебе нужно больше смеяться, Джил, — она не хотела раскрывать свои мысли, но слова будто сами по себе вырвались изо рта.
— Прости?
Лаурин смутилась, но продолжила:
— Ты очень серьезно к себе относишься.
— Правда? — спросил он. По тону юноши можно было догадаться, что он совсем не польщен ее словами. — Странное заявление для человека, который находится в Тале меньше суток и едва ли меня знает. Что тебе известно о моей жизни, Лаурин? О моих обязанностях? Тебе не приходило в голову, как трудно человеку после того, как он внезапно слышит о существовании сводных братьев и сестры? Каково это — узнать, что теперь вынужден делить свою мать с двумя, нет, с тремя другими детьми?
Лаурин чувствовала себя глупо. Конечно, он был прав.
— Я просто имела в виду, что если ты немножко расслабишься… не будешь напряжен постоянно…
— Ты не знаешь, каков я. Ты провела со мной совсем немного времени, и при весьма мрачных обстоятельствах, — он встал. — А теперь извини, мне нужно заниматься организацией похорон. Прости мне мой длинный язык.