— Какую правду? Расскажешь, как ударила Катьку, она упала, стукнулась головой, а ты сбежала и оставила ее умирать?
— Но это не так!
— Откуда ты знаешь? Может, именно так все и произошло? Кому нужно убивать пятилетнюю девочку? Она даже в садик не ходила, так что месть соседки по горшку за сломанную куклу исключается.
— Но я ее не убивала! Ты мне веришь?
— Я верю, но только потому, что знаю тебя всю жизнь. У ментов нет такого преимущества. Поверь, им не выгодно разбираться, кто прав, а кто виноват. Спихнут на тебя убийство, и делу конец. Работа у них такая. Думаешь, кто-нибудь за тебя заступится? Может, Олежек твой ненаглядный? Или свекровь?
— А как же суд присяжных? Люди должны разобраться…
— Никто не любит мачех!
Последние слова действуют на меня, как пощечина, хлесткая и отрезвляющая. Слезы брызжут из глаз, смывая пелену. Я подскакиваю на ноги, но тут же сажусь обратно.
— Бежать бесполезно. Олег меня найдет.
— Подумай, если не ты убила Катьку, то кто? Надоела Олегу дочурка хуже горькой редьки, захотел снова стать свободным, вот и решил избавиться одним махом и от жены, и от ребенка. Думаешь, он станет тебя искать?
— Нет, Ир, Олег не мог убить. Он Катю любит. Любил…
— У попа была собака, он ее любил, — закатывает глаза Ира. — Так и твой Олег. Тебя он тоже любил. А что в итоге? Еле ноги унесла от любящего такого. Дин, разуй глаза!
— Мне некуда бежать.
— Так тебя и здесь ничего не держит! Ни дома, ни семьи. Начни жизнь с чистого листа! Ты хоть представляешь, сколько людей мечтает о таком шансе?
— О каком шансе, Ира?! Что я могу?
— Измениться! Стать другим человеком.
— У меня даже паспорта нет, все осталось у Олега. В кармане ни копейки.
— Ты же сама утром говорила — ничего тебе от Олега не надо. Тебя менты ищут, что толку теперь от паспорта? А с деньгами я помогу.
Ира присаживается на корточки возле дивана, ее рука ныряет под обивку, и на свет показывается перевязанная подарочной ленточкой фиолетовая пачка пятисотрублевых банкнот.
— Ловкость рук и никакого мошенничества. Дарю!
— Ира, откуда?!
— Копила на черный день, а потратим на твое светлое будущее. Только давай без разговоров, ладно? Другого выхода все равно нет. К ментам идти — последнее дело. Мы тебя сейчас оденем, подкрасим, синяки твои замажем, и в путь!
— Куда мне ехать? Тем более без паспорта…
— Ехать надо в столицу. Слышала, сколько там гастарбайтеров трется? Думаешь, у них с паспортами все в порядке?
— Как я доберусь до твоей столицы, на попутках, что ли?
— Зачем на попутках? На поезде.
— Без паспорта?
— Ну Башмак, ну дура! К проводнице подойдешь, отстегнешь ей пару бумажек, и вперед, в белокаменную.
Не желая продолжать спор, она идет к шкафу и быстро перебирает вешалки с одеждой.
— Не пойдет… велико… слишком короткое… В самый раз! Примерь-ка.
Я надеваю голубовато-серую тряпочку из скользкого шелка. Вещь, которая сидела на Ире как облегающее платье, на мне превращается в удлиненную майку.
— Ир, я такое в жизни не носила…
— В старой жизни нет, а для новой — в самый раз. Сидит — во! — Ира поднимает большой палец. — Цвет к глазам подходит. А главное, в таком платье тебя менты ни за что не признают. Какая же ты в нем худющая! Ничего, в Москве сойдешь за модель. Попробуй, кстати, вдруг возьмут.
— Ага, с фингалом под глазом.
— Замажем твой фингал, не волнуйся, — обещает она и, — как фея в сказке, — взмахом волшебной кисточки скрывает последствия побоев, то есть превращает меня в принцессу.
— Еще не все?
— Ты бледная, вся просвечиваешь. Такую и будут искать. На вот, натри пока руки и ноги автозагаром. — Ира протягивает мне коричневую бутылку с кремом и склоняется над моим лицом. — Сейчас я тебя накрашу, мать родная не узнает.
— И правда, — киваю я через десять минут, а вместе со мной стервозного вида женщина в зеркале. — Сама себя не узнаю.
Глаза незнакомки кажутся почти прозрачными внутри синего овала теней. Губы пылают на светлокожем лице, как алая роза на подвенечном платье. Щеки до самых ушей намазаны румянами. Хорошо хоть автозагар не дал эффекта.
— Кладу тебе в сумку косметичку. В поезде поправь макияж. Сама сможешь?
— Так не смогу.
— Ты только, как приедешь, позвони, — протягивает мне лакированные лодочки на тончайших хромированных каблуках Ира.
— Я на шпильках и до лифта не дойду.
— Кеды под платье не надевают.
— Поэтому я и ношу джинсы.
— Ты хочешь замаскироваться, или как?
— Может, выберем туфли с каблуком поустойчивее?