Как оказалось, опасался дядя Семён не зря. Сторожка оказалась обитаемой. Там при паре вооруженных надсмотрщиков, наши увидели работающих на огороде и по хозяйству пятерых людей в советской форме. Это были двое красноармейцев и три женщины, видимо медики.
Все выглядело как в книге «Хижина дяди Тома», где рабы таскали на ногах и руках оковы. Только тут были самодельные кандалы. Старшина докладывавший об этом, сказал, что он еле сдержался чтобы сразу не ринуться на уродов, но судя по дыму что шел из трубы на крыше, в самой халупе есть кто-то ещё. Может и оружие есть. Они с бойцами пробежались по спирали вокруг, но более не нашли никого. В метрах двухстах к северу стоит ещё сарай, набитый дровами и сеном. Там никого. У сторожки, в самодельном хлеву мычит корова. Собаки нет.
Лейтенант услышав про кандалы нахмурился, и приказал.
- Ну как народ, слышали? На нашей земле уже новые рабовладельцы появились. Такого прощать нельзя. Сейчас не торопясь окружаем этих новых плантаторов, аккуратно берём гадов под микитки, и желательно живыми. Первый взвод северо-западная сторона, я с вторым взводом с другого краю. Третий взвод, остаётесь тут, смотрите вокруг и страхуете наши тылы. Водители машин и танкисты, вы к сторожке подъедете только по моему сигналу, не раньше. Всё. Пошли скрытно, стараемся не шуметь, но всем быть наготове.
Что сказать. Меня как лицо гражданское и малолетнее на операцию по захвату сторожки, опять конечно же никто не пригласил. После получения условного сигнала мы подъехали к домику, когда там уже всё было кончено.
Уголовников оказалось трое, ещё один был в доме и следил за приготовлением ужина. Поварихой оказалась беженка, которую они с неделю назад силой привели к себе, захватив её на вечером одну шагающую по дороге. Женщину врача и двух санитарок, они захватили оглушенными, их автобус ещё 25 июня опрокинуло упавшей рядом авиабомбой. Красноармейцы, те потеряв часть при отступлении, уснули в лесу у костра, а когда проснулись, на них уже было наведено их же оружие.
Один из уголовников оказался бывшим помощником кузнеца, и когда появились рабы, он на скорую руку выковал несколько пар настоящих кандалов с цепью от элеваторного подъёмника. Мужчин они заставляли делать более грубую и тяжёлую работу по хозяйству. На плечи же женщин легли все заботы по огороду, дому, готовке и стирке. Ну и как я поняла, сами взрослые о таком стараются умолчать, всех женщин эти трое ещё и регулярно насиловали.
Так что, когда был вынесен приговор, женщины попросили лейтенанта позволить им самим привести его в исполнение. Что, кстати, они выполнили по-своему.
Они же медики, они клятву давали. Не убий! Так что они не стали вешать или стрелять этих нелюдей. Кто-то из медсестёр тоже читал про плантаторов и их расправы над рабами. И четыре женщины придумали свой метод казни. В лесу недалеко от муравейника на расстоянии пары метров друг от друга лично их женскими руками были выкопаны глубокие ямы, в которые сначала стоя были спущены связанные уголовники, а потом закопаны оскорблёнными женщинами по самую шею. Лицом к лицу с кляпами во рту.
Я в принципе, приняла бы простой расстрел новых рабовладельцев более спокойно. Но тут… в голове у меня что-то щелкнуло, и я отошла в сторону за берёзу, где меня и вырвало. Я понимала, смерть этих негодяев, будет заслуженной, но весьма и весьма жуткой, но точно. Всем воздастся по деяниям их.
Пожилой боец из сопровождения, заметив, что ребёнку плохо, обнял меня за плечи и чуть ли не силком, повёл прочь от этого места.
Как там, в священном писании сказано – Возлюбите врага своего? Ну, а вот попади я, в руки подобных уродов? Ведь они могли и меня возлюбить? Подумать о таком страшно. Всё! Надо забыть этот эпизод, вычеркнуть его из памяти, и жить дальше. Жить и воевать.
Вернувшись к сторожке, я обнаружила там бурную деятельность. Командир уже нагрузил заботами всех кроме меня. Бойцы рыли землянки и строили временные шалаши. Даже тот же огород уже кто-то окапывал, тот мог помочь разнообразить наш стол. Сам командир срочно занялся организацией штаба, склада и вводом замаскированных постов в разных направлениях.
А поэтому, когда я нарисовалась на его горизонте, он с ходу предложил мне должность его внештатного помощника. В мои обязанности включалось многое.
Как то, ведение учета и регистрации в боевом журнале его приказов. Хозяйственные записи наличия и отсутствия, разных вещей, том числе и будущем поступлении боеприпасов на наш склад. Наличие немецкой формы и учет её выдачи. Учет горючего и его выдачу, которого у нас по приезду составило половину канистры масла для двигателей машин и одну бочку с бензином, которую я тут же поровну поделила между водителями. По крайней мере, одна заправка для наших механических коней пока есть.
М-да. Но при всём при этом я понимала одно. Мысль о дальнейшем продолжении к выходу из немецкого тыла к фронту, пока ещё очень крепко сидит в людях и командире. Они все привыкли воевать фронтом при поддержке соседа. А тут надо стрелять во все стороны.
И вот через день, когда было принято решение о новом выходе в поисках боеприпасов, произошли те события, что заставили многих посмотреть на своё нахождение в немецком тылу, по-новому.
Первый момент был таким. Командир, я как всегда при нём, и десяток бойцов в поисках участка дороги пригодного для засад выехали на грузовике по лесной дороге в сторону села Мирное. Через десяток километров не доезжая до опушки леса, за которой начинались поля, бойцы замаскировали нашу машину и отряд пошёл вдоль леса и дороги, что по полю вела к селу. Надо было, как сказал командир проверить диспозицию.
И тут мы увидели колонну наших пленных, огромную и длинную. По краям её шли солдаты с овчарками, вдоль бредущей толпы туда-сюда постоянно ездили мотоциклы с пулемётами на колясках. Хоть от нас до дороги было и далековато, но мы видели, как сильно устали люди, многие из них были ранены. Пленные шли медленно, почти брели и кто ещё был в силах, поддерживали ослабевших. На наших глазах один из отчаявшихся бросился на проезжающего мимо мотоциклиста. Он не добежал до своих врагов, пулемётчик в коляске буквально распорол его очередью, но конвою этого показалось мало. Мотоциклисты остановившись, вытолкали из колонны с десяток пленных на край дороги и просто расстреляли, целя при этом по ногам и животам.