– …и этого хватило, чтобы заметить: странностей в этом деле – хоть отбавляй. Лиза Сато – не единственная в своей группе, кто плохо кончил. Двоих заморозили после якобы неудачного лечения, причем диагноз был вовсе не смертельный. Еще один погиб при аварии, другой вроде бы совершил самоубийство – то ли упал, то ли выбросился из окна. Даже в то время эти истории много у кого вызвали удивление и много кого обидели. Потом новости о расследовании потонули в лавине новостей о заурядных секс-скандалах. О чем это вам говорит?
– Лиза Сато и ее группа собирались пустить кого-то на дно, – медленно проговорил Роик.
Ворон согласно кивнул.
– Но как?
– Примечательно, что об этом информации нет. Даже в относительно закрытых источниках – тишина. Кто-то очень здорово почистил хвосты, хотя им и не удалось скрыть все полностью. И теперь такая проблема возглавляет мой список важнейших вопросов: что конкретно почистили в печати полтора года назад?
Роик нахмурился:
– Все это, конечно, впечатляет, милорд. Но какое отношение имеет к интересам Барраяра?
Милорд откашлялся.
– Пока рано об этом говорить, – сухо ответил он.
Роик мрачно перевел про себя: «Зачем нам это надо – я еще не придумал, но дайте время…» Или милорд решил подонкихотствовать из-за маленького сиротки? Во время одной из их нечастых личных бесед император Грегор и сам предупреждал Роика о склонности милорда к дорогостоящему рыцарству. Император при этом тяжело вздохнул, и Роик так и не понял, требуется сдерживать милорда в такие моменты или нет.
Дверь с шипением отворилась, и консул Форлинкин просунул голову внутрь:
– Я получил известия от адвоката, лорд Форкосиган.
– А, хорошо! – Милорд махнул консулу рукой, приглашая того войти. Сам он привстал, выказывая волнение. – Ну и каково мнение адвоката по поводу Джина?
– Как я и предполагал, законным образом ничего сделать невозможно. Будь он сиротой совсем без родственников, можно было бы подать заявление на опекунство. На это ушли бы месяцы, и почти наверняка нортбриджские суды решили бы дело не в нашу пользу, особенно если речь о том, чтобы забрать мальчика на другую планету.
– Я и не спрашивал об усыновлении, Форлинкин. Просто хочу вытащить его из полиции.
– В любом случае, лорд Аудитор, в этом теперь нет смысла: полиция уже вернула ребенка близким родственникам – тете, которая и является его законным опекуном.
– Проклятье! – Милорд плюхнулся в кресло. – Проклятье… Надеюсь, Ако будет лучше присматривать за зверьем, чем это делал я.
– Ну не похищать же нам его, – с легкой улыбкой проговорил Форлинкин.
Милорд пригвоздил консула взглядом. Передумав шутить подобным образом, Форлинкин откашлялся и напустил на себя невозмутимый вид. Роик подумал, не стоит ли отвести его попозже в сторонку и предупредить, чтоб тот не говорил подобных вещей при милорде. И не только потому, что милорд может обидеться.
Роик потер красные от недосыпания веки.
– Может, пора отдохнуть, милорд? Прилечь? – спросил он не без корыстного интереса. Милорд уже принял душ и переоделся, однако у него был вид человека, не спавшего всю ночь – как, впрочем, и у всех остальных. А нездоровый блеск глаз выдавал его с головой. – Вы проверили уровень активности нейромедиаторов, когда вернулись, сэр?
Если уровень поднимается, это верный (и ранний) признак надвигающегося припадка, а также указание к применению противосудорожного стимулятора, чтобы припадок прошел управляемо, в безопасном месте, где можно помочь.
Милорд пробормотал что-то невнятное, обращаясь, видимо, к своей обуви.
– Ясно, – твердым голосом ответил Роик.
Милорд вздохнул и потер шею.
– Да, да…
– Может, я вернусь в отель? – с надеждой в голосе спросил Ворон.
– Хорошо, только оставайтесь на связи. А лучше сделаем так: Форлинкин, выдайте доктору Дюрона комм прямой связи. Возьмите его с собой, доктор.
Брови Форлинкина полезли вверх, но в ответ он сказал лишь:
– Да, милорд.
– Как же мне не хватает информации! – рычал милорд, не обращаясь ни к кому конкретно. Вдруг он, прицениваясь, посмотрел на консула: – Так, Форлинкин. Если позвонят из «Белой Хризантемы» или других организаций, с кем мы недавно контактировали, скажите, что я крайне расстроен произошедшим на конференции и похищением моего оруженосца. Скажите им, что я по-настоящему взбешен и как только поправлюсь – ноги моей здесь не будет. А дома предоставлю всем заинтересованным лицам негативный доклад по конференции. Всем, начиная с императора Грегора.