Города, особенно прибрежные, где имеются гавани, не принадлежат какому-то одному клану, и в них, как правило, царит беззаконие. Городская стража не придет к вам на помощь, если вы станете жертвой воров, грабителей или хулиганов. Каждый человек должен силой заставить остальных себя уважать. Если же вы позовете на помощь, вас посчитают безвольным слабаком, а следовательно, недостойным внимания. Правда, иногда правящий в окрестных землях клан имеет в городе «дом-крепость» и берет на себя право решать все спорные вопросы.
Жители Внешних островов, в отличие от нас, в Шести Герцогствах, не возводят ни крепостей, ни замков. Блокада, как правило, осуществляется вражеским кораблем, который захватывает гавань или устье реки, и никто никогда не пытается отобрать у другого клана земли. Впрочем, в некоторых крупных городах имеется несколько «домов-крепостей», принадлежащих разным кланам. Они представляют собой укрепленные сооружения, построенные с расчетом на то, чтобы выдержать атаки неприятеля. В них, как правило, имеются глубокие подземелья, где хранятся не только запасы воды, но и продовольствие. Эти «дома-крепости» обычно принадлежат правящему клану и служат скорее убежищем на время гражданской войны, а не для того, чтобы защитить представителей клана от иноземных захватчиков.
Проснувшись, я почувствовал, что настроение на корабле изменилось, стало спокойнее. Я проспал всего несколько часов, но прекрасно отдохнул. Вокруг меня прямо на полу спали стражники так крепко, словно они не отдыхали вот уже несколько дней, – впрочем, так оно и было.
Я осторожно встал, скатал одеяло и, перешагивая через распростертые тела, добрался до своего сундучка. Убрав одеяло, я надел чистую рубашку и вернулся на палубу. Приближался рассвет, дождь кончился, и сквозь рваные тучи проглядывали звезды. Паруса переставили, чтобы воспользоваться новым направлением ветра, матросы двигались по палубе, уверенно и спокойно выполняя свою работу, и у меня возникло ощущение, будто после шторма наступило тихое утро.
Олух спал, свернувшись калачиком, на лице его застыло умиротворение, дыхание, хоть и хриплое, было ровным. Рядом дремал Уэб, он сидел подтянув колени к подбородку. Неподалеку от него я различил темный силуэт морской птицы, которая устроилась на леере. Встретившись глазами с Рииск, я приветственно кивнул ей и направился к Уэбу – медленно, чтоб он успел открыть глаза и поднять голову. Он улыбнулся мне:
– Похоже, вашему подопечному лучше. Он отдыхает. Наверное, худшее позади.
– Надеюсь, – сказал я и осторожно открылся навстречу музыке Олуха.
Она не исчезла, но теперь буря Скилла превратилась в мерный плеск волн. В напеве снова доминировала песня его матери, а еще я услышал тихое мурлыканье котенка и ласковое эхо слов Неттл, заверявших его, что он любим и ему нечего бояться. Меня охватило легкое беспокойство. Интересно, я слышу эти новые звуки, потому что был свидетелем того, как Неттл изменила сон Олуха? И смогут ли Чейд и Дьютифул уловить ее голос и разобрать слова?
– Вы тоже выглядите отдохнувшим, – заметил Уэб, и его голос напомнил мне, что я забыл о приличиях.
– Я отлично поспал. Большое вам спасибо.
Он протянул мне руку, и я помог ему подняться на ноги. Выпрямившись, Уэб выпустил мою руку и расправил плечи. Рииск сделала несколько шагов в нашу сторону. В первых лучах солнца я заметил, что клюв и лапки у нее ярко-желтого цвета, и вспомнил один из уроков Баррича, который говорил, что чистый цвет – это один из признаков хорошего ухода за птицей. Рииск сияла здоровьем. Словно почувствовав мое восхищение, она медленно повернула голову и провела клювом по длинному перу, а потом ловко взлетела над леером – так кошка грациозно вскакивает на стул. Выбрав подходящий воздушный поток, Рииск парила у нас над головами.
– Она обожает покрасоваться, – вполголоса сказал Уэб и улыбнулся мне, а я подумал, что партнеры по Уиту точно так же гордятся друг другом, как родители своими детьми.
Я понимающе улыбнулся.
– О, ваша улыбка кажется мне искренней. Думаю, со временем, друг мой, вы научитесь мне доверять. Скажите мне, когда это произойдет.