Устроившись на фанеру, Дима с головой ушёл в изучение оборудования, пытаясь улучшить его работу. Но, став энергетиком, он вынужден был всё своё время тратить на разборки с мастерами, механиком, Директором, споры о простоях и прочую текучку. Почуяв слабину его характера, участники производственного процесса постепенно привыкли беззастенчиво валить свои промахи на новичка, который не мог возразить и молча сносил все тычки и зуботычины.
Однажды Директор зашёл в мастерскую и к всеобщему ужасу застал дежурного электрика спящим. Тот сидел за столом, положив голову на руки. Вызвав на место преступления энергетика, Хозяин дал волю эмоциям:
— Лишить премии! Всех! И убрать стол! Чтоб я его больше не видел! Нашли себе лежанку!
Дима стоял, потупив взор, но кто-то несмело заметил, что за столом надо рисовать эскизы, закрывать наряды…
— Тогда распилить! И чтобы не сидеть мне без дела! - сверкнул очками грозный руководитель, повернулся и вышел вон.
Тут же достали ножовку и без лишних разговоров привели приговор в исполнение. А потом регулярно в течение нескольких месяцев в мастерскую заглядывал Шмидт и следил, чтобы все были заняты. Неважно чем, но в руках должен быть молоток, отвёртка или гаечный ключ. Даже книги по электрике, схемы не допускались:
— Дома читать будешь, а здесь работать надо!
Производственные мастера не отставали от своего руководителя. За спиной работающего ремонтника неизменно собирались несколько человек из начальства, угрожая вызвать к месту проведения работ всех и вся, включая Директора, одно имя которого наводило ужас. Ведь премии, составлявшей половину заработка, могли лишить за что угодно.
Один слесарь, юморист, бывало, приходил на место работы, бросал на пол инструмент и кричал, подражая собравшимся сзади надсмотрщикам:
— Что за хрень? Почему за спиной тихо? Пока мастер не заорёт, работать не буду! Распустились тут у меня!
6.
Ночью Диме приснился сон, будто прямо на планёрке Директор долго распекал его за грехи, перешёл на крик, гневно сверкая очками, а затем набросился и, разорвав ворот рубахи, вцепился в горло. Несчастный замер в оцепенении, а Вампир, почуяв запах крови, с хохотом всасывал в себя стекающую по шее тёмно-красную жидкость. Отчаяние комком застряло где-то в груди. Сидевшие по местам мастера захохотали, оскалились, и Дима с ужасом увидел их клыки, готовые впиться в беззащитную плоть. У женщин чуть поменьше, а у мужчин - огромные, волчьи. Механик, будто вурдалак, бросился вслед за Хозяином. Дима рванулся в сторону, вышел из оцепенения и, к величайшему облегчению, проснулся, весь в холодном поту.
Жена толкала его в бок, пытаясь разбудить, но бедолага кричал и отталкивал её руками. Потом встал, вышел на кухню, достал из холодильника бутылку водки и залпом выпил полстакана. Стало легче. Стоявший перед глазами кошмар понемногу рассеялся и пропал, будто его и не было. Но на следующий день на работе Дмитрий безотчётно пытался заглянуть в рот каждому из сослуживцев, чтобы определить величину его клыков.
Через несколько дней сон повторился, сопровождаемый новыми ужасающими подробностями, страхом и адской болью. Несчастный всеми силами гнал его прочь, но каждый вечер в постели, закрывая глаза, он видел сверкающие очки директора и его огромные белые клыки с застывшими на них каплями крови. Сердце сжималось, и только изрядная порция спиртного возвращала беднягу к реальной жизни, давая возможность уснуть спокойно.
Прошло полгода, и у Димы выработалась стойкая привычка каждый вечер принимать дозу спиртного. Сначала это помогало, но страх перед Директором, ежемесячно половинившим зарплату и ежедневно унижавшим его человеческое достоинство, не давал покоя. Несчастный безвольно плыл по течению, изо всех сил пытаясь сохранить психическое равновесие.
7.
Николай, сын Директора, совсем молодой парень, работал здесь же, на фанере мастером. В соседнем цехе его жена Дина трудилась в такой же должности. Учились на заочном, но можно себе представить, что это была за учёба. Им нужны были только дипломы, но не знания. Коля, видя страдания энергетика, советовал ему с некоторой долей превосходства:
— Ты, Дмитрий, живи по указу Петра Первого. Кстати, указ этот никто ещё не отменил. Вот слушай: «Подчинённый в присутствии начальника должен иметь вид бравый и немного придурковатый, дабы своим разумением не смущать начальство!» Полстраны так живёт, а ты? Эх, тюха-матюха!