8. ЛИ ХУНЧЖАН: ЗА САМОУСИЛЕНИЕ БЕЗ СИНЬЦЗЯНА. В последние десятилетия существования маньчжурского режима было немало политиков, видевших необходимость модернизации страны, но у них не доставало власти провести ее в широких масштабах. В рассматриваемый период и Ли Хунчжан, и Цзо Цзунтан, по большому счету, понимали эту необходимость, делая ставки, впрочем, на противоположные геополитические векторы. Все же Ли Хунчжан, будучи, вероятно, наиболее могущественным лидером, стремившимся к модернизации экономики Китая, был вынужден признать в 1877 г.: "Мои официальные обязанности состоят в том, чтобы командовать военными силами... Даже если бы я хотел предпринять чтолибо более того и содействовать проведению более важных и фундаментальных реформ, совершенно ясно, что мне никогда не позволят воплотить свои планы". (Цит. по: 607, с. 9). В последние 40 лет существования Цинской империи в Китае большинство важных политических событий было связано с именем Ли Хунчжана. Уроженец уезда Хэфэй в провинции Аньхой, Ли Хунчжан, подобно Цзо Цзунтану, был героем кампании по усмирению Тайпинов, обласкан двором и достиг "степеней известных". Общая канва биографии Ли весьма схожа с цзоцзунтановой: он также возглавил войска своей родной провинции ("Хуайцзюнь чжуншуай"), стал сюньфу прибрежной провинции Цзянсу, первый использовал в военных действиях против тайпинов английские войска, также воевал с нянь. Подобно тому, как название военно-политической группировки "Сян" (Сянцев, членом которой были Цзэн Гофань и Цзо Цзунтан) происходит от реки Сянцзян в одной из областей провинции Хунань, так и войска Ли Хунчжана "Хуайцзюнь" приняли свое название от реки Хуай в провинции Аньхой. Интересно, что именно "сянец" Цзэн Гофань (Ли Хунчжан также начинал как его помощник - муляо) заложил основу "Хуайцзюнь", начав ее комплектацию с 7-8 тыс. человек. В противовес "Сянцам", "Хуайцы" Ли Хунчжан, Юань Шикай и др. были несколько более миролюбиво настроены по отношению к внешнему миру и образовывали в китайском обществе более прогрессивное течение, выступавшее за мирное, в основе своей преуспеяние Китая. Биографы Ли Хунчжана не любят углубляться в тему его конфликта с Цзо Цзунтаном, т.к. аргументы Цзо оказались в силу объективных причин более убедительными и позволили ему приобрести для Китая поистине огромные территории. В историографической традиции также сложились две партии - поклонников Цзо, либо Ли, принимающие сторону либо одного, либо другого - это Бэйлз (524), в некотором смысле, И. Сюй (577), современные китайские авторы Дун Чайши (429), Му Юань (455) и многие другие - с одной стороны, и - Р. Дуглас (549), С. Спектор (627), Ф. Мэнникс (601), Лян Цичао (279) - с другой. Истина же, скорее всего, лежит, как всегда, посередине - каждый из интересующих нас политиков занимал свою "экологическую нишу", по-своему понимая и благо Китая и свою при этом выгоду. 1870 год - год объединения Германии и продолжения революции сверху в Японии ознаменовался в Китае одним из весьма важных событий - назначением Ли Хунчжана генерал-губернатором (цзунду) Чжили и императорским управляющим северных портов (Бэйян туншан дачэнь). Даже будучи полностью вовлеченным в подавление внутренних восстаний (60-е гг.), Ли всегда оставался адвокатом политики самоусиления (цзыцзян или цюфу) - строительства в Китае военных сил, потенциально способных противостоять внешней агрессии, используя западные технологии. Наиболее прогрессивные представители и "сянской", и "хуайской", так называемых, "региональных клик" были равно приверженцами доктрины самоусиления, предводительствуемые Гуном Исинем и Цзэн Гофанем. Это движение началось в ранний период Тунчжи (60-е гг.) в провинциях при определенной поддержке двора. Ли первый предложил обучать студентов математике и другим наукам в правительственном "переводческом институте" и основал первые в Китае современные арсеналы. Цзо Цзунтан был не противником Ли в этой области, а, скорее, соперником: он также планировал большую кораблестроительную кампанию. Во времена, когда князь Гун был на вершине могущества, а Вэнь Сян еще находился в добром здравии, обоих соперников последовательно поддерживал Цзунли ямынь. Итак, 1870 г. - новая веха в истории политики самоусиления - Ли Хунчжан становится одним из высших чиновников. За свою карьеру он исполнял немало центральных государственных должностей в дипломатической, равно как и в военной сфере и всегда предпринимал определенные усилия для того, чтобы скоординировать усилия по самоусилению не только в Чжили, но и в других частях империи. Так, за, в целом, сорок лет своей службы Цинам, он исполнял обязанности гуаньбань цзиньдай гунъе чжучижэнь (ответственного за современную промышленность) и вайцзяо цзюэцэ (ответственный за внешнюю политику), в течение 25 лет Ли командовал (и создал) Северный Военноморской флот (бэйян хайцзюнь чжушуай). В качестве высокого правительственного сановника, занимавшего ключевые позиции в кампаниях по подавлению Тайпинов и Няньцзюней, Ли сблизился со многими генерал-губернаторами, губернаторами и более низкими чиновниками. В качестве признанного, но неофициального лидера Аньхойской армии, Ли также приобрел влияние в тех провинциях, где базировались ее подразделения (607). Таким образом, в 1874 г. Ли Хунчжан (тогда генерал-губернатор столичной провинции Чжили) воспользовался обнародованием тезисов для дискуссии, как удобным случаем убедить правительство отказаться от намерения восстановить власть маньчжурского дома в Синьцзяне раз и навсегда. Памятуя о перипетиях Тайваньского кризиса, он писал в послании двору: "Япония находится непосредственно около нас, способная обнаружить всю нашу слабость и неподготовленность. Эта проблема является для Китая наиболее важной и постоянной". (47, цз. 99, лл. 23, 24). О Синьцзяне конкретно Ли Хунчжан говорил следующее: "...различные города в Синьцзяне впервые подпали под наш контроль в период Цяньлун. Оставим в стороне огромные сложности в завоевании этих городов; мы тратили более трех миллионов лянов в год на военные расходы там и в мирное время... Мы приобрели несколько тысяч открытого пространства ценой денежных затрат, которые будут продолжаться сотни и тысячи лет". (47, цз. 99, л. 32). Ли Хунчжан усиленно подчеркивал "невыгодное" географическое положение Синьцзяна для Китая: более всего он пугал правительство соседством этой территории с России на севере, с британской Индией на юге, с Турцией и Персией на западе. "Соседи становятся все сильнее и сильнее, тогда как мы все слабеем и слабеем, чего отнюдь не бывало в прежние дни. Даже если мы, действительно, возвратим земли, мы никак не сможем надолго их сохранить. Я читал в иностранных газетах, и, вдобавок, получил другую информацию с Запада, что глава мусульман в Кашгаре недавно заручился поддержкой Турции, а также заключил торговые договоры с Англией и Россией. Это значит, что он уже связывался с различными силами /.../ Судя по этой ситуации, как... Россия..., так и Англия не захотят /спокойно/ наблюдать за продвижением Китая на Запад. Оценивая наши собственные силы, можно сказать, что, действительно, недостаточно защитить лишь западную границу /.../. Цзэн Гофань однажды предложил пока отказаться от территории западнее Цзяюйгуань так, чтобы мы могли собрать нашу силу и подавить восстания внутри Великой стены. То, действительно, был мудрый совет, подсказанный опытом". "Теперь, - продолжал Ли Хунчжан, - хотя мы и выслали экспедиционный отряд, наша военная и финансовая сила никогда не позволит нам вернуть земли. Позволю себе предложить Вашему Величеству приказать всем командующим остаться точно в пределах настоящей линии фронта и использовать солдат, находящихся под их командованием для занятий земледелием вместо того, чтобы двигаться вперед". (27, цз. 24, лл. 18, 19). Что же касается мер, которые, по мнению Ли Хунчжана следовало провести в жизнь в Синьцзяне, то он предлагал: "В то же время, правительство должно умиротворить мусульманских вождей в Или, Урумчи и Кашгаре и разрешить им иметь собственное государство до тех пор, пока они будут пользоваться нашим календарем /.../ (Ли предлагает удовлетвориться признание номинального вассалитета государств на территории Синьцзяна - Д.Д.). Жить самим и дать жить другим выгодно для обеих сторон. Россия и Англия, таким образом, не будут иметь предлога захватить эту территорию, тогда как Китаю не придется в будущем прибегать к силе. Вероятно, это лучший способ разрешить проблему. Кроме того, даже если Синьцзян вообще не будет возвращен, это отнюдь не повредит народу /Китая - Д.Д./. Напротив, если мы не защитим побережье, сердцу страны будет угрожать опасность. Что важнее - решить просто. Как только мы начнем проводить эту политику, мы сможем сократить войска по обе стороны Великой стены. Нерастраченные средства могут, соответственно, использоваться на нужды обороны побережья. Иначе, эти деньги будут выброшены на ветер. Поддерживать же /одновременно/ как протяженную береговую линию /обороны/ на юго-востоке, так и длинную линию обеспечения на северо-западе просто невозможно". (276, цз. 24, л.19). Ли Хунчжан просил двор о решении остановить синьцзянскую кампанию и передать отведенные на нее денежные средства для реализации военно-морской программы, которая требовала покупки иностранных кораблей и оружия, обучения солдат и офицеров, открытия новых угольных копей, производства военного снаряжения и увеличения таможенных сборов на импорт в Китай опиума (это был дополнительный источник поступления средств на осуществление планов Ли Хунчжана). Общая стоимость расходов была оценена Ли Хунчжаном в 10 млн. лянов ежегодно. (27, цз. 24, лл. 15, 24). Рассматривая проблему переключения на оборону побережья средств, отведенных на северо-западную кампанию, можно привести следующие факты. Весной 1875 г. пекинский двор учредил Фонд морской обороны ("Хай фан"), который формировался из половины сорокапроцентных изъятий из морских налоговых поступлений. Средства этого Фонда должны были быть разделены между северными и южными подрядчиками (608, с. 96). В конце 1875 г. Шэнь Баочжэнь (1820-1879; генерал-губернатор Лян-Цзян /"двух Цзян" - Цзянси и Цзянсу/, был другом Цзо Цзунтана, но противником его политики иностранных займов) порекомендовал, чтобы северному подрядчику было разрешено приобрести корабли военно-морского флота раньше южного комиссионера, а это означало, что весь фонд морской обороны должен был быть пока передан в распоряжение Ли Хунчжана (608, с. 99).
9. ПОЗИЦИОННАЯ ДУЭЛЬ ЛИ ХУНЧЖАНА И ЦЗО ЦЗУНТАНА В ВОПРОСЕ О ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРИОРИТЕТАХ ОБОРОНЫ ИМПЕРИИ. Нам необходимо проанализировать мнения сторон в нескольких аспектах. В основе вопроса, скорее всего лежал конфликт между личной ответственностью Ли Хунчжана, как генерал-губернатора столичной провинции Чжили и ответственного за торговлю в северных портах - и ценой возвращения Синьцзяна. Совмещая эти ответственные посты - генерал-губернатора Чжили (чжэнли цзунду) и цзинь бэйян туншан дачэня, он ведал как береговой обороной в своем районе, так и созданием современного флота вообще. Выполнение стоявших перед ним задач, несомненно, требовало значительных капиталовложений. Для Ли Хунчжана было вполне естественно предположить, что деньги, которые пойдут на кампанию в Синьцзяне, соответственно, вычтутся из средств на осуществление военно-морской программы. Естественно, что ему было трудно смириться с этим. Конфликт усугублялся еще и значительной личной антипатией Ли Хунчжана и Цзо Цзунтана: эти два политических деятеля критиковали друг друга открыто и завуалированно. И Ли Хунчжан, и Цзо Цзунтан были весьма честолюбивыми людьми. Во время подавления Тайпинского восстания они были, практически, "равновеликими силами", - ими были достигнуты равноценно значительные для маньчжурской власти "победы", и им воздавали за них одинаковые почести. Вследствие того, что они занимали на иерархической лестнице близкие позиции, между ними вполне могла развиться взаимная зависть к карьерным успехам друг друга. Учитывая также и этот факт, неудивительно, что Ли Хунчжан по всем пунктам возражал против возврата Синьцзяна. Что же касается Цзо Цзунтана, то помимо его страстного желания достичь вершин своей карьеры путем успешного выполнения целей Западного похода, он вовсе не был чужд жажды обогащения, которую частично удовлетворял за счет казенных средств. Цзо Цзунтан являлся одним из крупнейших в тогдашнем Китае промышленников, представлявших сращение казенного и частного капитала. Еще в 1863 г. он заложил в Ханчжоу судостроительную верфь, которая после перемещения в окрестности Фучжоу (1866 г.) стала самой крупной и производительной в стране. Не брезговал он даже и спекуляцией опиумом, о чем, в частности, свидетельствовал Н. М. Пржевальский. (87, с. 70). Безусловно, что в рассматриваемый период Синьцзян не мог являться для цинского правительства жизненно важным владением. Цзо Цзунтан, убеждавший власти в обратном, вероятно, понимал это. Однако он продолжал уверять всех и вся, что если Китай не займет "сильную позицию" и не возвратит Синьцзян, то им "овладеют русские", после чего они "двинутся" на Монголию и, далее, на Маньчжурию. А ведь, между тем, он не меньше, чем сторонники Ли Хунчжана, был уверен в необходимости сильного военно-морского флота. Биограф Цзо Цзунтана Бейлз полагает, что первым высказал эту идею именно Цзо Цзунтан, а не кто-либо другой (524, р. 325). Однако все говорит за то, что он не хотел концентрации главных усилий на создании морской обороны в то самое время, как, по его уверениям, была полностью открыта более протяженная и в равной мере "незащищенная" граница на суше. Он полагал, что Цины стояли перед необходимостью укрепления как северо-западной границы (и, следовательно, для этого надо было вернуть Синьцзян), так и строительства военно-морского флота. Цзо был намерен свести к минимуму любую опасность и угрозу, исходившую от европейских держав и совершить это путем демонстрации мощи Китая в подавлении антицинских восстаний на территории Синьцзяна. Цзо Цзунтан утверждал, что европейцы были, в основном, заинтересованы в торговле с Китаем и получении доходов от этой торговли, тогда как захватническая война - мероприятие дорогостоящее и, вдобавок, весьма убыточное, поэтому, если Цинам удалось бы показать, что война с ними стоила бы гораздо дороже, чем очевидные выгоды торговли, то европейцы, по мнению Цзо Цзунтана, и пальцем не тронули бы Китай; Цзо полагал, что европейцам абсолютно невыгодно физически колонизировать страну, способную оказать им достаточное сопротивление. По его мнению, страны, основной заботой которых, в его трактовке, была торговля, едва ли могли предпринять подобную "авантюру". Однако эта схема не включала, по его мнению, Россию и Японию, с которыми, как он убеждал, дело обстояло совсем наоборот, т.к., по его словам, обе эти страны имели виды, собственно, на территорию Китая. Поэтому, как рассуждал Цзо Цзунтан, необходимо было создать и военно-морской флот, чтобы контролировать Японию, и держать армию на северозападе. Обе меры, по его мнению, были равно важными. (40, цз. 7, л. 18). Поэтому выраженное Ли Хунчжаном мнение о том, что возврат Синьцзяна означает перспективу подвергнуть опасности сердце страны, по мнению Цзо Цзунтана, было в корне ошибочным положением. Рассуждения же Цзо Цзунтана напоминали правительству о том, что война у побережья в то время все же не велась, тогда как в Синьцзяне она имела место. Цзо Цзунтан полагал, что, если Китай разрешил мусульманам образование полунезависимых государств в Синьцзяне, это позволит России и Англии быстро аннексировать их. Данное соображение долго обсуждалось. Ли упорно отстаивал свои позиции, говоря, что "используя наши военные и финансовые силы, мы никогда не сможем возвратить эти земли", или, что "даже, если мы вернем земли, мы никогда не сможем удерживать их в течение долгого времени". (40, цз.49, лл. 58, 59; цз.52, лл. 26-32). Следует заметить, что в трактовке других мнений на этот счет Ли Хунчжан допускал неточности. Например, он цитировал предложение Цзэн Гофаня "оставить пока район к западу от Цзяюйгуань так, чтобы мы могли сконцентрировать всю нашу силу для очищения от восстаний /территорий/ внутри Великой стены". (27, цз. 21, лл. 18, 19). Со времен завоевания Джунгарии и Восточного Туркестана Цяньлуном вопрос о том, убыточно владение Синьцзяном для Китая или выгодно, так и не был окончательно решен. Вэй Юань, например, полагал, что пребывание в этой части страны сулило довольно-таки большие выгоды и, как указывалось выше, сам Цяньлун приводил цифры в доказательство тому (11, цз. 4, лл. 13-15). Тем не менее, единого мнения на сей счет все еще не существовало, и поэтому Ли Хунчжан с чистой совестью мог не принимать во внимание подобные доводы. По мнению сторонников Цзо Цзунтана, Ли ошибался, называя весь Синьцзян "дикой землей". Во-первых, Синьцзян был, безусловно, богатым районом. Во-вторых, если владение им было хоть в какой-то мере выгодно для Китая в прошлом, то, как считали сторонники восстановления власти цинского правительства в Джунгарии и Кашгарии, оно могло стать еще более выгодным в будущем. В-третьих, они полагали, что даже в том случае, если бы от Синьцзяна отказались, большую часть расходов на сохранение его под властью маньчжуров нельзя было бы сэкономить. Как указывал в своем эдикте император Цяньлун, на который так любил ссылаться Цзо Цзунтан, наиболее значительная часть затрат шла на содержание армии, и эту сумму, по его мнению, нельзя было сократить, так как армия так или иначе охраняла границы Китая, будь то в Синьцзяне или в Шэньси. По мысли Цзо Цзунтана, благодаря явному преимуществу, естественной горной "оборонной линии" вдоль западных границ Синьцзяна, возвращение его должно было оградить Китай от любых возможных "вторжений" с северо-запада. По сути своей, сторонники возвращения Синьцзяна предполагали, что северо-западная кампания обойдется стране намного дешевле, чем воплощение в жизнь перспективы поплатиться за передвижение границы к востоку, ближе к внутреннему Китаю. Это могло обернуться, по мнению Цзо, возможностью быть втянутыми в многочисленные гипотетические войны с соседями. В целом Ли Хунчжан намеренно не затрагивал наиболее важный аргумент возвращения Синьцзяна, а именно его "стратегическую ценность для национальной обороны". По мнению Ли Хунчжана, Цинам не только не был нужен Синьцзян, но и само владение им являлось бесспорным злом. Основной вред от осуществления военных авантюр на северо-западе заключался, по мнению Ли, в экономическом ущербе, наносимом государственным финансам. Однако, как неоднократно свидетельствовала история, одна лишь только экономическая выгода редко бывает единственным резоном для овладения какой-либо территорией. Многие высшие сановники Китая придерживались аналогичного мнения о перспективах карательной экспедиции в Синьцзян, а некоторые другие губернаторы провинций серьезно возражали против требований Цзо Цзунтана относительно финансовых дотаций. Чиновники прибрежных зон, например, Дин Жичан (эксгубернатор Цзянсу), Ван Кайтай (губернатор Фуцзяни) и Вэнь Пин (губернатор Шаньдуна) присоединялись ко мнению Ли Хунчжана и требовали создания флота из 48 кораблей, которые должны были составить три равных эскадры и базироваться соответственно у северных, центральных и южных берегов Китая (47, цз. 98, лл. 24-27; 103, сс. 69-73). Дополнительные денежные вливания нужны были Ли Хунчжану для покупки шести крейсеров и нескольких меньших кораблей, которые вписались бы в его трехсекторную схему, описанную выше. Его требования заключались в переводе денежных средств из западных районов, где находился в то время Цзо Цзунтан, в переориентации войск, расквартированных в прибрежных провинциях на продовольственное обеспечение, так, чтобы солдаты сами производили для себя пропитание, возделывая плодородные прибрежные земли. Он также требовал перевода 40-процентных налоговых поступлений в Пекин, передачи Цзунли ямынем сорока процентов дохода Департамента государственных сборов чиновникам прибрежных провинций на военно-морскую оборону и роспуска традиционных сухопутных и военноморских сил (608, с. 68). Резюмируя, можно выделить следующие основные аргументы сторонников морской программы: вопрос о защите границ, в виду близости Пекина к побережью и отдаленности Синьцзяна от столицы, должен решаться в пользу преимущественной поддержки военно-морской программы; крайняя дороговизна и сомнительная гарантия победы в столь труднодоступной местности, как Синьцзян, заставляют пересмотреть вопрос о целесообразности Западной кампании в принципе; Синьцзян, как огромный "кусок" бесплодной земли, представлял минимальную практическую ценность для Китая и не стоил тех затрат, которые потребовались бы для его возвращения; Синьцзян был окружен сильными соседями и не мог быть эффективно защищен от их посягательств на долгое время; отсрочка возвращения Синьцзяна не была актом расчленения страны; временный отзыв войск являлся не "разбазариванием территорий", завоеванных при императоре Цяньлуне, а просто наиболее разумным путем сохранения мощи Китая на будущее (47, цз. 99, лл. 14-32; 484, сс. 331332). Вполне вероятно, что Цзо Цзунтан подозревал, что за всеми аргументами Ли Хунчжана стоят еще какие-то своекорыстные расчеты. В частном письме к Тань Чжунлиню (1856-1905), губернатору Шэньси, он писал: "Господин Х... действительно, ничего не знает о внешнеполитических делах, но рассуждает так, словно является знатоков. Некто (вне сомнения, подразумевается Ли Хунчжан. Д.Д.) повторил то, что сказал господин Х и доложил Его Величеству, т.к. он намерен оттягать любой грош на прокорм своей "стрелковой команды". Недавнее назначение двором Лю Кунь'и генерал-губернатором Лян-Цзян (Цзянсу и Цзянси. Д.Д.) сделало Ли очень несчастным. Он испугался, что назначение Лю урежет привилегии его собственной Хуайской армии ("Хуай Цзюнь". - Д.Д.). Вообще-то, на свою армию Ли уже потратил слишком много государственных средств. Давно надо было бы сократить его расходы". (40, цз. 15, лл. 8, 9). Упоминавшийся в письме Лю Кунь'и, сменивший на посту генерал-губернатора Лян-Цзян Шэнь Баочжэня, был земляком Цзо, хунаньцем, и преданно поддерживал последнего, регулярно передавая ему часть правительственных субсидий в период пребывания на посту губернатора Цзянси (99, V. I, 215). Такого рода персональные выпады были обычны в полемике между Цзо Цзунтаном и Ли Хунчжаном. Весьма редко (если, конечно, такое вообще случалось), Цзо Цзунтан положительно отзывался о "Хуай цзюнь" Ли Хунчжана; абсолютно аналогичного мнения о военных формированиях Цзо Цзунтана, "Сянцах", был и Ли Хунчжан. Даже после того, как войска Цзо Цзунтана "успешно" залили кровью провинции Шэньси и Ганьсу, во время дебатов о кампании в Синьцзяне, Ли писал о Цзо Цзунтане: "Цзо слаб, как стрела в конце своего пути. Теперь же двор просит его нести тяжелый груз на большое расстояние. Разве можно ожидать от него большего, чем то, что он будет еле волочить ноги? (Цзо Цзунтан был на десять лет старше своего оппонента Д.Д.). А он все же никому не даст это сделать вместо себя..." (27, цз. 13, л.31). Помимо Цзо Цзунтана тогда уже было много сановников, которые хотя и не оспаривали важность морской обороны, но считали, что она не должна создаваться за счет охраны "границы", что восстания в Синьцзяне должны быть подавлены, а власть Цин над "утерянными" землями - восстановлена, невзирая на нужды военноморской программы. Так, например, наместник Хунани Ван Вэньшао доказывал, что мир в Китае зависит от успеха Синьцзянской кампании, т.к., по его мнению, из-за поражения Китая на северо-западе проблемы на побережье могли как раз обостриться. Он писал, в частности: "Если наши войска отойдут на шаг, русские продвинутся на шаг. Если наши войска потеряют день, русские приобретут день. Нет ничего более неотложного, чем этот вопрос. Некоторые государства - Англия, Франция и США также могут использовать ситуацию в свою пользу и приступить к действиям. Любое дальнейшее развитие инцидента с Россией неизбежно вызовет возникновение проблем на море, и наша оборона будет поставлена под двойную угрозу. В результате общее состояние китайской внешней политики в будущем будет невообразимым". (40, цз. 46, л.10). Таким образом, развивалась мысль о том, что взаимоотношения цинской империи с западными странами во многом будет зависеть от того, как успешно Китай продемонстрирует свой потенциал на рубежах Центральной Азии. При этом сторонниками такой точки зрения не принимался в расчет тот факт, что как маньчжуро-китайская армия, так и финансы будут значительно подорваны такой "демонстрацией силы". Как можно видеть, адепты возвращения Синьцзяна также искренне опасались "российской угрозы". Исходя из сказанного, Ван Вэньшао считал необходимым использовать всю мощь Китая, чтобы осилить синьцзянскую кампанию, успешный исход которой дал бы возможность контролировать ситуацию в Центральной Азии и предотвратил бы возникновение инцидентов с западными державами на побережье. (40, цз. 46, л. 10). Ссылки на "территориальные вожделения" России были одним из главных аргументов Цзо Цзунтана и его приверженцев, в то время, как повод для столь драматических выводов был явно преувеличенным. Известно, что ввод русских войск в Илийский край с центром в Кульдже был вынужденным шагом русского правительства, связанным с обострившейся в результате антицинских выступлений в Синьцзяне военно-политической обстановкой на границах Казахстана, а также с англо-русскими противоречиями. (183, с. 86). Почти аналогичное с Ван Вэньшао мнение было выражено Дин Баочжэнем, губернатором Шаньдуна, который полагал, что со стороны России исходила гораздо более реальная угроза, чем со стороны Японии и западных держав, т.к. Россия и Китай имели общие границы, и Россия могла "угрожать" Китаю как на суше, так и на море. Япония, хотя и близко расположенная, могла добраться до материка лишь со стороны океана, а западные страны, хотя и могли прийти в Китай с моря, были, как он полагал, слишком далеко. Дин Баочжэнь утверждал, что ни одна из этих сил не была столь угрожающей, как Россия. "По мнению Вашего министра, - утверждал Дин Баочжэнь, - угроза, исходящая от различных морских держав подобна болезни конечностей, которая легка и отдаленна, тогда как затруднения с Россией подобны болезням сердца и желудка, которые близки и серьезны". (47, цз. 100, л.41). В случае серьезного военного конфликта с Россией Дин Баочжэнь опасался, что Япония и западные страны могли бы также извлечь выгоды из ситуации, чтобы разжечь пожар войны на побережье. По этой причине Дин Баочжэнь полагал оборону границ на суше весьма неотложным вопросом. (47, цз. 100, л. 41). Историческая действительность показала, что события в Синьцзяне, в результате которых там было свергнуто маньчжурское господство, не только не были выгодны для России, но и вызвали озабоченность ее правительства занятого в то время освоением своих новых среднеазиатских владений. Помимо этого, новая обстановка в Синьцзяне лишала царские власти возможности реализовать выгодные для них торгово-экономические условия Пекинского договора 1860 г. и вынуждала отложить на неопределенное время русско-китайское территориальное разграничение, намеченное Чугучакским протоколом 1864 г. В силу всего этого, правительство России было заинтересовано в сохранении дружественных отношений с правительством Цинской империи и в скорейшем восстановлении цинского контроля над Синьцзяном.