– Нет, – отрицательно мотаю головой, – это просто кошмар.
Роман прищурился, но не стал допрашивать, лишь согласно кивнул, будто прочёл мою последнюю мысль. Снова повернувшись к нему спиной, думаю, что бы он хотел услышать от меня, ведь никакие признания не помогут мне выбросить из головы всплывающий образ его самого с этой Наташей. Через минуту, не более, он обнял и притянул меня к себе, и, ощутив его тепло, мне стало настолько физически комфортно в его объятиях, но мысли продолжали держать эмоциональную дистанцию. Я почувствовала тёплое дыхание возле шеи, Роман нежно прикоснулся губами, оставляя целомудренный поцелуй.
– Я видела статью, – выпаливаю мгновенно и замираю. Он остановился лишь на секунду, затем заставил обернуться к нему лицом.
– Тебя это расстраивает? – тихо спрашивает.
Я выпучиваю глаза и только собираюсь на него наорать, как вдруг он целует меня, а потом включает ночник, стоящий позади меня. Как хорошо, что он не увидел весь спектр моего недовольства.
– Эта дама была приглашена отцом, – начал рассказывать он. – Ань, ты ведь знаешь его не хуже меня. Просто пытался сыграть со мной, в очередной раз. Шутка не удалась, а я, как всегда поглумился над ним, просто подыграл. Вот и весь расклад. Мне нечего от тебя скрывать, неужели я хоть раз дал тебе повод? – Роман внимательно следит за моей реакцией, ждёт, будто я наброшусь с расспросами, чего никогда не делала.
– Нет, не давал, – отвечаю просто, – но видеть это было неприятно.
Муж хохотнул, чем разозлил меня, но я оставила своё негодование в себе.
– Я бы тоже разозлился, и, наверное, этот некто уже был бы закопан глубоко под землёй, – пошутил Роман, но в словах мной был услышан подтекст. И теперь, как дальше реагировать на его намёки, если Давид Александрович задумал такой трюк – это определённо не просто так, и следующий раз может оказаться фатальным.
Жизнь становится настолько не предсказуемой, что отличить кто друг, а кто враг бывает ещё сложнее. Отношения Романа с его отцом до сих пор остаются загадочными – вижу их обоюдное напряжение между друг другом, но тем не менее, сын в курсе всей финансовой ветви компании, что определённо начинает подбешивать отца.
Моя же семья фактически отказалась от меня, да и их понять можно. Мама всячески уговаривала отказаться от предложения в замужестве, но тогда это был не только вызов Романа, но и мой тоже. Как же мне надоело, что отец буквально расписал всю мою жизнь по годам. Решал всё за меня: устраивал в школы, в лицеи, затем в ход пошли университеты, но здесь своё право я отстояла. Подала документы в абсолютно другой факультет, хотя уже тогда знала – отец наверняка договорился с деканом, что его дочь – будущий юрист, непременно принесёт пользу обществу, в частности ему самому, ведь тогда я опять окажусь под его крылом. Мой отказ стал первым шагом на путь к бунту. Мама, как и всегда, умыла руки, предоставив отцу карт-бланш. И, казалось бы, вот всё улеглось, отец принял обратный факт, а затем появился Роман со своим восточным другом Самиром. Эта парочка буквально сводила с ума всех девчонок в университете, но, что было на уме у Романа, когда стал ухаживать за мной, не понятно, и это незнание меня до сих пор мучает. Вся суть душит и не даёт покоя. Это любовь или наш вызов остальным?
Вырываюсь из своих мыслей, медленно провожу ладонью по лицу мужа и спрашиваю:
– Мне интересно, как часто ты воображаешь картинку мести?
Он улыбнулся, а потом сосредоточил внимание на мне, обдумывая ответ.
– Я не шутил, что будут мрачные последствия. – Затем Роман придвинулся ближе и поцеловал в кончик носа, тем самым смягчая свои слова. – Давай спать. Мне скоро вставать.
– Рома, а что здесь делал мой отец? – Задаю ему вопрос, мучающий меня с момента встречи. Чувствую, как муж напрягся, его дыхание постепенно учащается, будто борется с самим собой и возникшей злостью. Для меня его злость не ясна. Как надоело быть прозрачным листом – украшением для мужчины, словно вещь. Вокруг происходит столько событий, но они исключительно проносятся мимо меня.
– Ничего, – резко отвечает. – Забудь. Просто выброси из головы эту встречу и то, что могла слышать. Нас это не должно касаться.
Рома прижимает меня ещё крепче к себе, словно боится потерять, или я растворюсь от его слов. Объятия настолько сильные, что начинаю паниковать, – сон ворвался, и будто опять начинаю захлёбываться.
– Мне больно, – жалуюсь ему.
– Сегодня ты мне тоже сделала больно.
Волнуюсь за его царапины, поэтому снова прошу прощения за них, но Рома отрицательно мотает головой.