«Я должен сказать Джораму правду! — в отчаянии подумал Сарьон. — Узнав о себе правду, он, конечно же, откажется от гибельного замысла!»
— Джорам... — начал каталист. Его сердце билось так сильно, что он едва мог говорить. — Я должен тебе кое-что сказать...
Но тут в дело вмешался логический разум каталиста.
«Давай же, расскажи ему все как есть. Скажи Джораму, что он — законный сын и наследник императора. Скажи, что ему по праву рождения принадлежит титул принца Мерилона. И неужели ты думаешь, что это его остановит? Куда бы ты сам первым делом побежал, получи ты такие известия?»
— Ну что еще, каталист? — нетерпеливо спросил Джорам. — Если тебе есть что сказать, говори, а не бормочи там себе под нос. Я уже все решил. Я иду в Мерилон, и никакие твои слова меня не остановят.
«Да, он прав», — подумал вдруг Сарьон. Удержав готовые вырваться слова, он проглотил их, словно горькое лекарство.
И они пошли в Мерилон.
Насколько Сарьон мог припомнить, следующие пять дней были самыми кошмарными за всю его жизнь. Чтобы перебраться через болото, понадобилось три дня. От невыносимой болотной вони желудок выворачивался наизнанку, а маслянистый привкус во рту напрочь отбивал всякий аппетит. Хотя в чистой воде недостатка не было — даже дети способны использовать такую простую магию, — отвратительная вонь болота придавала воде горький, неприятный привкус. Путешественников постоянно мучила жажда, сколько бы они ни пили. И даже магией невозможно было разжечь огонь, который мог бы гореть на мокрых дровах. Солнце не показывалось ни разу, и все время было очень холодно и сыро. Над болотом неизменно висел густой туман, давая пищу разгулявшемуся воображению. Нет, ничего ужасного так и не выпрыгнуло из этого тумана, но у всех было постоянное ощущение, что за ними следят. А от намеков Симкина становилось только хуже.
— Что это ты все время принюхиваешься? — настороженно спросил Мосия, топая по заболоченной траве позади Симкина. — Только не говори, что определяешь по запаху направление, куда нам следует идти!
— Не направление, — поправил Симкин, — а путь.
— Ну да, как же! Как можно найти путь по запаху? И вообще, как ты можешь еще что-то вынюхать в этом кошмарном зловонии? — Мосия остановился, чтобы подождать отставшего каталиста, который устало брел позади.
— Я вынюхиваю не сам путь, а то, что прошло здесь перед нами и оставило след, — пояснил Симкин. — Понимаешь, я уверен, что Оно не оступится случайно и не угодит в трясину. Поэтому я и считаю, что лучше пройти по безопасному следу, чем потом жалеть.
— Оно? Что еще за Оно? И почему это мы идем по его следу? — начал расспрашивать обеспокоенный Мосия, но Симкин прикрыл ему рот ладонью.
— Тише ты, не ори. И не надо так волноваться. Обычно днем Оно спит, и довольно крепко. Сильно устает ночью — Ему же приходится драть и рвать такими огромными жуткими когтями и острыми, длинными клыками... Только не говори про Него нашему лысому приятелю-каталисту, — добавил Симкин, наклонившись к самому уху Мосии. — Он такой нервный и боязливый. Никогда не бывал на природе.
И как будто этих устрашающих намеков было недостаточно, проказливый «проводник» время от времени еще и поднимал тревогу.
— Смотрите! Там, впереди! — крикнул Симкин, схватив Мосию и подтащив его к себе. При этом Симкин трясся всем телом, как будто от сильнейшего испуга.
— Что?! — У Мосии сердце разом провалилось куда-то в пятки. Рассказы Симкина об огромных жутких когтях и острых, длинных клыках произвели на юношу неизгладимое впечатление.
— Вот там! Ты видишь Его?
— Не-ет...
— Смотри! Там глаза! Целых шесть глаз! Ах, уже исчезли... — Симкин вздохнул с облегчением. Вытащив свой оранжевый шелковый платок, он промокнул лоб. — Нам страшно повезло, знаешь ли. Мы оказались от Него с подветренной стороны. К счастью, у Него не очень хорошее обоняние. Или это слух у Него не очень хороший? Я всегда путаю эти понятия...
То ли «Оно» все-таки знало, куда надо идти, то ли в этом была заслуга проводника, но путешественники в конце концов без потерь выбрались из болота и оказались на дне каменистого ущелья. Они так радовались, что нестерпимое тягучее зловоние осталось наконец позади, что необходимость карабкаться наверх по крутым каменистым склонам была воспринята чуть не как подарок судьбы. Тропинка на склоне была отчетливо видна — Мосия благоразумно не стал уточнять у Симкина, кто или что протоптало эту тропинку, — и поначалу подъем особых трудностей не вызвал. Свежий, прохладный и чистый горный воздух и яркое солнце над головой придавали путешественникам сил. Даже каталист вдохновился настолько, что легко поспевал за молодыми людьми.
Но чем дальше они шли, тем круче становился подъем, а тропинка сделалась не такой отчетливой, ее все время приходилось высматривать среди камней.
Два дня они карабкались по горам, постоянно возвращаясь, чтобы отыскать тропу, спали на продуваемых всеми ветрами открытых площадках, более или менее ровных. Все это настолько утомило Сарьона, что половину времени каталист шел словно сомнамбула, ненадолго пробуждаясь, только когда сбивался с пути и чувствовал руку Мосии на своем плече — молодой маг возвращал Сарьона на тропу. Сарьон шел, полностью сосредоточившись на ходьбе — на том, чтобы переставлять одну ногу за другой, и стараясь не думать ни о холоде, ни о боли, которая терзала и измученное тело, и душу. В таком состоянии он зачастую продолжал брести дальше, когда остальные останавливались передохнуть. А когда они останавливали его и приводили на место стоянки, Сарьон без сил опускался на землю и дремал, все еще представляя, что идет дальше.
Однако со временем физические усилия и свежий воздух дали каталисту то, чего он так давно жаждал, — ночи глубокого сна, который не могли потревожить ни воспоминания о погибшем колдуне, ни боль в истерзанных мускулах. Однажды утром, на пятый день путешествия, Сарьон проснулся с совершенно ясной головой. И несмотря на боль во всем теле от непрестанной ходьбы и сна на жесткой каменистой почве, он почувствовал себя на удивление свежим и отдохнувшим.
И тогда он заметил, что они идут в неверном направлении.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПРОГАЛИНА
Они стояли на гребне горы и смотрели вниз, на заросший густым лесом склон. Утреннее солнце, которое должно было бы светить им прямо в лицо, с той стороны, куда они шли, поднималось к зениту откуда-то справа.
«Мы идем почти точно на север, к Шаракану», — понял Сарьон.
Мерилон — если они по-прежнему намеревались добраться туда — находился гораздо дальше к востоку. Может быть, Джорам образумился, переменил решение и в конце концов передумал идти в Мерилон? Может быть, он слишком горд, чтобы признать перед всеми, что был не прав? Или, может, он принял новое решение, обсудив его с остальными, а Сарьон был слишком измучен и просто не обратил внимания? Каталист попытался припомнить, не слышал ли он, как Джорам говорит о том, чтобы повернуть в другую сторону. Но последние пять дней он так сильно уставал, что все воспоминания о них были смутными и нечеткими.
Чтобы не выглядеть глупо, Сарьон решил не поднимать этот вопрос, надеясь, что какой-нибудь случай вскоре поможет ему во всем разобраться. Симкин повел их вниз по склону, в лес. Поначалу все обрадовались, что впереди — не болото, а густой лес. Однако, когда они оказались среди деревьев, радость быстро угасла. Хотя стояла зима, деревья здесь почему-то были покрыты листвой. От этих листьев, неприятного коричневого цвета, несло вонью разлагающейся плоти. Тропинку, по которой шли путешественники, перегородили переплетенные лианы с толстыми коричневыми листьями, свисающие с высоких деревьев.
— Что-то было такое насчет этого растения... Но точно не помню, что именно с ним не так, — сказал Симкин, разглядывая лианы. — Дайте подумать... Наверное, оно съедобное...
Мосия бодро шагнул прямо в сплетение лиан. Внезапно листья обернулись вокруг его лодыжек, лиана дернулась, свалила юношу с ног и потащила в глубь зарослей.