Каталист вдруг ощутил пульсирующую боль в висках, мысли его путались от страха и усталости. Сарьон уселся на шаткий стул и опустил голову на сложенные руки. Внезапно раздался громкий голос, и Сарьон вскинулся — но это Симкин бормотал во сне что-то о картах. Наверное, ему снилась игра в таро.
— Последнюю взятку берет Король Мечей...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ОЖИДАНИЕ
Никогда еще утро не тянулось для Сарьона так мучительно долго. Каталист отсчитывал время по биению своего сердца, по ритму своего дыхания, по морганию покрасневших, словно засыпанных песком глаз. Вскоре после ухода Джорама в доме напротив тюрьмы началась бурная деятельность, и каталист понял, что солдаты Блалоха решили отправиться на поиски своего пропавшего господина. И теперь Сарьон каждую секунду, которые тянулись бесконечно, ожидал услышать шум и суету, которые бы подсказали ему, что тело колдуна найдено.
Каталист не мог делать ничего — только ждать. Он даже завидовал Джораму, который занят работой в кузнице: после пережитых волнений монотонный тяжелый труд поможет забыться и покажется отдыхом и душе, и телу, каким бы усталым оно ни было. При взгляде на Симкина, который развалился на его кровати и безмятежно спал, Сарьон почувствовал, что каждый мускул его немолодого уже тела ноет от усталости. Сарьон лег на кровать Джорама и тоже попытался заснуть. Он ужасно устал и надеялся, что сон придет сразу же, как только сомкнутся веки. Но едва каталист начал засыпать, ему вдруг показалось, что он снова слышит голос епископа Ванье. Сарьон мгновенно проснулся, дрожа и вспотев от страха.
«Ванье снова свяжется со мной сегодня вечером!»
Обрадовавшись благополучному возвращению Джорама, каталист совсем позабыл об этой опасности. Теперь он все вспомнил, и минуты, которые только что еле-еле ползли, как черепаха со свинцовыми чушками на лапах, вдруг обрели крылья и стремительно полетели.
Все мысли запертого в тюремную камеру каталиста, у которого уже кружилась голова от голода и недосыпания, сосредоточились на грядущем противостоянии с епископом. Мысли кружились и кружились, словно щепка в водовороте.
«Я не стану предавать Джорама!» — лихорадочно пообещал самому себе Сарьон. В этом он был уверен. Однако, когда каталист начал подробнее представлять себе предстоящую мысленную встречу с епископом, он понял, что совершенно беспомощен в этих условиях и, по существу, у него не будет никакого выбора. Если только Ванье не обладает способностью беседовать с мертвыми — говорят, древние некроманты умели такое делать, — то попытка епископа связаться сегодня с Блалохом окончится ничем. Ванье спросит у Сарьона, где колдун, — и Сарьон знал, что у него сейчас не хватит сил скрыть правду.
«Джорам убил колдуна, убил его оружием, созданным из тьмы, и я помогал ему создавать это оружие!» — Сарьон уже слышал, как признается епископу во всем.
«Как такое могло случиться? — недоверчиво спросит епископ. — Семнадцатилетний юноша и немолодой каталист уничтожили одного из Дуук-тсарит? Могущественного чародея, который мог вызвать ветры с небес и закружить человека, словно сухой осенний листок? Колдуна, который мог наполнить тело человека ужасным ядом, воспаляющим каждый нерв, превращающим несчастную жертву в извивающийся в конвульсиях комок плоти? И этого колдуна вы уничтожили?»
Сидя на краю кровати Джорама, каталист нервно сжимал и разжимал руки.
— Он собирался убить Джорама, ваше святейшество! — тихо пробормотал Сарьон, отвечая воображаемому епископу. — Вы сказали, что церковь непричастна к убийствам. Блалох обратился ко мне, чтобы я дал ему Жизнь, тогда он смог бы вытянуть магию из мира и влить в свое тело и творить с ее помощью грязное, черное колдовство! Но я не мог, ваше святейшество! Блалох был злом, разве вы не видите этого? Я видел. Я уже видел, как он убивает. Я не мог позволить ему убивать снова! И я начал вытягивать Жизнь из него самого! Я отнял у Блалоха его магию. Разве это было неправильно? Разве неправильно, ваше святейшество? Неправильно — пытаться спасти чью-то жизнь? Я совсем не хотел убивать колдуна! — Сарьон покачал головой, глядя себе под ноги. — Я хотел только... сделать его безвредным. Умоляю, поверьте мне, ваше святейшество! Я вовсе не хотел, чтобы все это случилось...
— У кого джокер? — отчетливо произнес Симкин.
Его голос раздался так внезапно, что у каталиста сердце ушло в пятки от испуга. Сарьон вздрогнул и злобно посмотрел на молодого человека.
Симкин, казалось, крепко спал. Перевернувшись на живот, он скомкал подушку под собой и прижимался щекой к матрасу.
— Джокер у тебя, каталист? — сонным голосом спросил он. — Если нет, король будет побит...
Король будет побит. Да, в этом никаких сомнений быть не может.
Как только Ванье узнает, что его агент мертв, каталист уже не сможет ни сказать, ни сделать ничего такого, что помешало бы епископу сразу же направить Дуук-тсарит за Джорамом, чтобы доставить юношу в Купель.
«Что я делаю? — Сарьон ухватился за край матраса, впился пальцами в ветхую ткань. — О чем я думаю? Джорам — Мертвый! Они не смогут его выследить! Поэтому Ванье нужен я или Блалох. Он не сможет сам найти мальчика. Дуук-тсарит выслеживают людей по Жизненной силе, по магии в наших телах! Они могут найти меня, но не могут найти Мертвого. А может, и меня тоже они не смогут найти. Может быть, и Джорама тоже».
Эта мысль поразила Сарьона, как удар молнии. Дрожа от возбуждения, каталист вскочил на ноги и принялся расхаживать по каморке. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти какой-нибудь неучтенный подвох, какое-нибудь слабое место. Нет, все чисто. Это должно сработать. Сарьон был уверен в этом точно так же, как в первой математической формуле, которую выучил, еще сидя на коленях у матери.
Для каждого действия существует противоположная, равная по силе реакция. Таково учение древних. В мире, который порождает магию, существует и сила, которая магию поглощает, — темный камень. Это свойство темного камня было известно чародеям со времен Железных войн — они использовали его, чтобы создавать оружие чудовищной мощи. Когда чародеи были побеждены, их технологии провозгласили Темным искусством. Чародеев истребили, изгнали из королевства или вынудили скрываться — как чародеев в этой маленькой общине, где сейчас жил Сарьон. Знание о возможностях темного камня почти не сохранилось, оно затерялось во всех перипетиях их нелегкой жизни, по существу — борьбы за выживание. Оно забылось, стерлось из памяти, превратилось в ничего не значащие слова ритуальных заклинаний, непонятные слова в древних, полузабытых книгах.
Ничего не значащие и непонятные для всех, кроме Джорама. Он нашел руду, познал ее секреты, выковал меч...
Сарьон медленно запустил руки под матрас Джорама. Дотронулся до холодного металла меча, завернутого в рваную тряпку, и отдернул пальцы, почувствовав зло. Однако шарить под матрасом не перестал — и наконец нашел то, что искал. Маленький кожаный мешочек. Вытащив мешочек из потайного места, каталист взвесил его в руке. Это должно сработать, но хватит ли ему силы и отваги?
А разве у него есть выбор?
Сарьон медленно распустил шнурок, которым был завязан мешочек. Внутри лежало три кусочка камня. Простые и ничем не примечательные, камешки выглядели как обычная железная руда.
Сарьон помедлил. Он держал мешочек в руке и глядел на кусочки руды, как завороженный.
Темный камень — это защитит его от Ванье! Это та самая карта, которую он может разыграть, чтобы епископ проиграл в этой игре! Засунув пальцы в мешочек, Сарьон вытащил один из камешков. Он показался необычно тяжелым и почему-то теплым. Каталист задумчиво сжал камень в ладони и, повинуясь внезапному порыву, прижал кулак к сердцу. Епископ Ванье связывался с ним посредством магии. Темный камень поглотит магию, сработает как щит. Сарьон будет — для Ванье — как будто одним из Мертвых.