Проскользнув через стеклянные двери, увидела, что веранда полна людей, лежащих на кушетках под белыми одеялами. Выглядело это словно боевой госпиталь, так много людей лежало бок о бок.
Звук болезненного, глубокого кашля звенел в ушах, и я заметила, как мужчина прижал платок ко рту, а когда убрал, тот был красным от крови. Медсестра прошла мимо меня к человеку на следующей кушетке. Проверила пульс, покачала головой и накрыла его лицо простынёй.
А потом посмотрела на меня.
— Возвращайся в комнату к остальным, — сказала она. — У тебя постельный режим. Тебе нельзя шататься здесь.
Я открыла глаза, моё сердце будто мчалось галопом.
Телевизор всё ещё был включён. Взглянула на часы. Три сорок пять. Последним, увиденным мною по телевизору, была программа о Клиффсайде, и я поняла, что проспала почти восемь часов.
Я поёрзала, устраиваясь поудобнее, но сон и не думал возвращаться.
Встав, налила себе воды и выпила её двумя большими глотками. События сна не хотели уходить из головы. Конечно, этот сон о далёких днях, когда Клиффсайд был санаторием, навеян телепрограммой. Я вспомнила, как мы с мисс Пенни рассматривали фотографии на стене внизу — наверное, они мне и привиделись. Я всё ещё видела пациентов, лежащих почти друг на друге на койках в ожидании. Так выглядела веранда — люди, выложенные в ряд и ожидающие своей очереди отправиться на тот свет. Это мисс Пенни звала санаторием? Зал ожидания смерти, вот что это было.
Тело ощущалось бодрым и отдохнувшим после долгого сна. Только вот проблема была в том, что сейчас середина ночи. Что делать? Часть меня хотела забраться обратно в кровать и смотреть бессмысленные телепередачи, пока не взойдёт солнце, но вместо этого я выключила телевизор. По настоящему хотелось только кофе. Можно сделать его, принести на балкон и понаблюдать, как сквозь темноту проступает рассвет. Прекрасно! То, что надо, чтобы избавиться от картин, засевших в голове после сна. Солнечных лучей пока не было видно.
Но если я хочу встретить их с чашкой кофе, то самое время проделать путь через большой, тёмный и пустой дом. От одной мысли об этом моё тело покрылось мурашками.
«Хватит бояться, как кролик, Элеанор!»
Я уже была сыта по горло страхом, который так мучил меня и стоил мне моей работы. Я — сильная женщина и прекрасно справилась со всем, что навалилось на меня за эти два дня, так сказала Гарриет. Более того, брала интервью у убийц, социопатов и педофилов. Встречалась лицом к лицу с настоящими монстрами, чтобы добыть информацию. Я раскрывала преступления, которые не могла раскрыть полиция. Люди сидели в тюрьме благодаря мне! Женщина, которая всё это делала, могла, чёрт возьми, прогуляться до кухни, чтобы сделать кофе?
Я надела халат и тапочки. В кофе нет ничего ужасного. Открыла дверь и вгляделась в темноту. Чтобы дойти до лестницы, нужно было пройти мимо множества пустых комнат. К счастью, все двери были закрыты, даже дверь в мой кабинет. Я знала, рядом с ним был выключатель, включающий свет в коридоре и на лестнице. Глубоко вдохнула и поторопилась к нему. Да будет свет! Будь в особняке гости, я бы этого не делала, но сейчас я была одна на всём этаже. Если хочу, значит, в четыре часа утра будет светло как днём!
Я чувствовала, как сильно бьётся сердце, когда добралась до лестницы, и с каждой ступенькой оно колотилось ещё сильнее. Дыхание стало быстрым и поверхностным, чувствовалось, как капельки пота текут по лбу и шее.
«У тебя паническая атака просто потому, что ты захотела кофе, Элеанор? Действительно? Это чувство контролирует тебя слишком долго! — мысленно сказала я себе. — Слишком многое из-за него потеряно. Я хочу кофе, и добуду его, Боже мой!»
— В доме никто не прячется, — произнесла я вслух, спешно шагая через тёмное фойе и задаваясь вопросом, где же тут выключатели.
Не смогла найти ни одного, поэтому зажгла лампы на столах, постепенно выдыхая с каждой зажжённой лампой.
— Здесь никто не прячется, — повторила я, проносясь мимо окон, выходящих на веранду. — Если здесь кто-то есть, выходи и покончим с этим! — добавила громче.
Ничего. Только тишина и спокойствие пустого дома. Просто дом. Но другая мысль закралась в мою голову. Этот дом видел больше страданий и смертей, чем должен был. Даже не далее, как вчера. И что насчёт тех детей?..
«Но это глупо, — убеждала я себя. — Мисс Пенни жила здесь почти всю свою жизнь!»
Знала, что никто из гостей не убегал из Клиффсайда в страхе. Если смерть и страдание оставили здесь свой отпечаток, то гостей это не беспокоило. Я, наконец, добралась до двери кухни и отбросила эти мысли. Открыв её, огляделась в поисках выключателя и, к счастью, сразу нашла его. Комната озарилась ярким, словно полуденное солнце, светом.
Столешницы пустовали и блестели, наверное, так же, как и во времена санатория, подумалось мне. На самом деле, вся кухня выглядела стерильно чисто. Мойки из нержавеющей стали. Производственный холодильник. Блестящая белая плитка. Белые стены, а пол выложен особой пёстрой плиткой — светло-серой, красной, синей, чёрной, как было популярно в пятидесятых.
Мне показалось, я заглянула во все металлические ящики и шкафчики, пока, наконец, обнаружила кофе, уже молотый, в серебряной банке с медной крышкой и надписью «Кофе», и старомодный кофейник. Электрическая кофеварка тоже была образца пятидесятых. Я не удивилась, обнаружив эту реликвию, разыскивая что-то немного посовременнее, — хотя бы Мистера Коффи — ведь на столе мисс Пенни стояла пишущая машинка, а в ящике лежали бумажные документы. Наверное, этой кофеваркой пользовался ещё её отец!
К счастью, я знала, как она работает. Когда-то у меня был сосед, любивший винтажные вещи, такие, как эта кофеварка. Поэтому я засыпала кофе, налила немного воды, включила её и стала ждать. Пока варился кофе, нашла в холодильнике молоко в стеклянной бутылке, а в шкафу — фарфоровую кружку. Интересно, изменилось ли хоть что-то на этой кухне с пятидесятых годов?
Неважно. Я знала, что в этой части страны люди любят не только винтажные вещи, но и в целом всё устоявшееся. Такое мировоззрение, совсем не те полуфабрикаты, которым сейчас доверяет моё поколение. Овощи из экологически чистых огородов на заднем дворе, вместо овощных магазинов. Сезонная еда. Мясо с местных ферм. Такое же местное молоко. Я улыбнулась своему отражению в стеклянной бутылке, ставя её на стол. На прошлой работе у меня не было времени задумываться об этом. Слишком часто моим ужином становились коробка макарон с сыром из супермаркета или замороженная пицца. Может, можно изменить всё это сейчас? Даже почувствовала себя здоровее, просто размышляя об этом.
Я развеселилась. Такие простые, стандартные действия, как приготовление кофе в старомодной кофеварке и поиск молока в холодильнике, сотворили чудо с моим настроением. Сердце перестало скакать галопом, пропал и жгучий привкус желчи, постоянно преследующий меня во время панических атак.