Грея ноющие ноги возле костра, я улучила минутку поговорить с мистером Кадамом с глазу на глаз.
– Мистер Кадам… я хотела спросить, что вы думаете насчет Дурги и Кишана. Понимаете, я не могу разобраться в том, что чувствую. Вы ведь тоже все видели, правда?
– Да. Я… да, я заметил.
– Как вы думаете, мне нужно волноваться? Насчет Кишана, вы понимаете? – Я невольно съежилась под взглядом мистера Кадама. – В мифах часто рассказывается о том, как боги влюблялись в простых смертных… и у них даже рождались дети. Может быть, Дурга положила глаз на Кишана? И что в этом случае я должначувствовать?
Мистер Кадам поднял глаза к звездному ночному небу, помолчал, потом улыбнулся мне.
– А что вы чувствуете?
– Я чувствую… как будто я должна ужасно расстроиться, но ни капельки не расстраиваюсь, и это меня беспокоит. Ведь я доверяю Кишану. Я верю, что он меня любит.
– Вы правы, доверяя ему. Пока у Кишана есть вы, богиня ему не страшна. Он вас любит.
– Я знаю, что любит, но Рен так огорчается!
Мистер Кадам вздохнул.
– Рен… Рен тоже вас любит. Он стоит горой за тех, кого любит. Он всегда готов был жертвовать собой, забывая о собственных желаниях, лишь бы у других все было хорошо. На войне он скорее бросится в первые ряды и подвергнет себя самой страшной опасности, чем допустит гибель своих солдат.
«Угу. В этом весь Рен!»
– Да, я сразу это поняла, – кивнула я. – Он порвал со мной, когда не смог спасти меня и я едва не утонула. Он пожертвовал собой, чтобы Кишан мог увезти меня от головорезов Локеша. Он постоянно отказывается от меня, чтобы спасти мне жизнь.
Мистер Кадам понимающе кивнул.
– Рен всегда будет бросаться вам на помощь. Так он проявляет свою любовь, мисс Келси.
«Но нужна ли мне такая любовь?» – подумала я.
А мистер Кадам продолжал:
– Кишан в бою ведет себя иначе. Для него победа гораздо важнее способа, которым она достанется. Как и Рен, он будет защищать своих близких и сражаться в первых рядах, но цель у него другая – проявить себя, вдохновить других бойцов и повести их за собой. И Рен, и Кишан сильно изменились за эти годы. Они повзрослели, стали лучше, чем раньше. Кишан стал менее эгоистичным, более открытым внешнему миру. Он больше не пытается выиграть любой ценой, он понял, что победа твоей стороны – это и твоя победа, даже если ты не обнажал меч в бою.
Зато Рен, напротив, ушел в себя. Когда-то он командовал армиями, сражался за свой народ и добивался мира для своей страны, но сейчас ему нужна только близкая душа. Он хочет создать собственную семью и любить ее. – Мистер Кадам сцепил пальцы, помолчал, слушая треск веток в костре. – Они оба любят вас, каждый по-своему, но со всей полнотой, на которую способны. Да, я уверен, что Дурга испытывает влечение к Кишану, поскольку распознала в нем родственную душу. Она очень похожа на того Кишана, каким он был раньше. Дурга – воительница до мозга костей. Вы же видели, как она бросила вызов Кишану, приставив меч к его горлу? Прежний Кишан тут же бросился бы в бой, но ваша рука мгновенно остановила его. Право, мисс Келси, я не вижу повода сомневаться, что Кишан вас любит.
– Спасибо, – улыбнулась я.
Мистер Кадам сжал мою руку, увидев возвращающихся братьев.
Кишан сел у огня, привлек меня к себе.
– Пришло время сказки на ночь. Ну, о каком греческом боге мы послушаем на этот раз?
Я погладила его по руке и мстительно ухмыльнулась.
– Пожалуй, сегодня я расскажу тебе о многочисленных интрижках Зевса с земными женщинами и о том, как Гера наказала своего божественного муженька за легкомыслие.
Рен прыснул, Кишан поморщился. Однако он явно решил любой ценой добиться моего прощения, поэтому сдержался и кротко ответил:
– О, я буду лелеять каждое слово, вышедшее из твоих уст, моя богиня.
Я пихнула его локтем, но он только захихикал.
– Вот-вот, а еще заруби эти слова у себя на носу, друг мой, – наставительно сказала я.
Кишан, понизив голос, прошептал:
– Непременно зарублю, любовь моя, – и поцеловал мои пальцы.
Рен перестал смеяться и проворчал:
– Давай выкладывай свою историю.
Я начала рассказ, не скупясь на преувеличения и авторские дополнения, а мистер Кадам вынул из бархатного чехла свой самурайский меч и стал задумчиво полировать его при свете костра. К тому времени, как моя поучительная история подошла к концу, поленья превратились в россыпь мерцающих угольков. Мистер Кадам тихо смотрел в огонь, положив меч на колени.