— Рапскаль, не будь ослом! — крик короля Рейна слился с ревом толпы.
Лант внезапно крепче обхватил меня поперек груди, заставляя выпрямиться.
— Отпустите ее! — заорал он. — Отпустите нашу подругу, или принц вернет обратно все изменения, которые сделал! Отпустите ее немедленно!
Я услышал вздохи, рыдания, один мужчина прокричал:
— Нет! Так нельзя!
Завопила женщина:
— Отпусти ее, Рапскаль! Отпусти!
В голосе Малты явственно слышался приказ, когда она заговорила:
— Не так мы обращаемся с гостями и послами! Отпусти ее, Рапскаль, сейчас же!
Она раскраснелась, и гребень надо лбом налился краской.
— Отпусти меня! — властно сказала Янтарь. Она сумела почерпнуть силы из глубокого колодца храбрости, чтобы постоять за себя. Ее голос прорезал шум толпы:
— Отпусти, или я коснусь тебя! — для убедительности вместо того, чтобы пытаться вырвать руку, она подалась в сторону Рапскаля. Внезапная перемена застала его врасплох, и посеребренные пальцы оказались в опасной близости от его лица. Генерал испуганно вскрикнул и отпрыгнул прочь, отпустив ее руку. Но Янтарь еще не закончила.
— Назад, вы все! — приказала она. — Освободите нам место и дайте мне осмотреть принца. Или, клянусь Са, я прикоснусь к вам!
Янтарь говорила голосом разгневанной королевы, на чью власть посмели посягнуть. Она медленно обвела вокруг себя посеребренным указательным пальцем, отчего люди внезапно начали спотыкаться друг о друга, торопясь оказаться вне зоны ее досягаемости.
Заговорила мать девочки с драконьей ногой:
— Делайте, как она говорит! — предостерегла она. — Если у нее на руке и вправду драконье Серебро, то одно ее прикосновение означает медленную смерть. Оно проникнет в ваши кости прямо сквозь кожу. А по костям доберется до позвоночника и черепа. В конце концов, вы будете молить о смерти.
Пока остальные отступали подальше от нас, она проталкивалась сквозь толпу в нашем направлении. Хоть она и не была крупной женщиной, но другие хранители драконов расступались перед ней. Она остановилась на безопасном расстоянии. Дракон украсил ее синими, черными и серебряными узорами. Крылья за плечами были сложены и плотно прилегали к спине. Когти на ногах клацали по полу, когда она шла. Из всех присутствующих Элдерлингов она сильнее других была изменена прикосновением дракона. Ее предупреждение вкупе с угрозами Янтарь расчистили вокруг нас небольшой пятачок.
Янтарь отступила ко мне, я слышал ее прерывистое дыхание. Спарк стояла по левую руку, а Персиверанс занял позицию перед ней. Когда Янтарь заговорила, ее голос был тихим и спокойным:
— Спарк, не могла бы ты снова надеть на меня перчатку?
— Конечно, моя леди.
Перчатка упала на пол. Спарк наклонилась и с опаской подняла ее двумя пальцами.
— Я прикоснусь к вашему запястью, — предупредила она Янтарь и дотронулась до тыльной стороны ее руки, чтобы направить ее в перчатку.
Когда Янтарь надевала перчатку, ее дыхание все еще было неровным. Несмотря на свое плачевное состояние, я был рад, что к ней вернулась часть сил Шута и его здравый смысл. Она взяла меня непосеребренной рукой под локоть, это прикосновение успокоило меня. Мне показалось, что поток Скилла, который все еще несся сквозь меня, ослабел. Я почувствовал связь с ней и усталость от Скилла немного отступила.
— Думаю, я смогу стоять, — пробормотал я Ланту, и он ослабил хватку. Я не мог позволить им увидеть, насколько обессилел. Я потер глаза и смахнул с лица пыль эльфовой коры. Колени перестали подгибаться, и я ухитрился держать голову поднятой. Я подобрался. Очень хотелось вытащить из голенища сапога нож, но я понимал, что если нагнусь, то упаду на пол.
Женщина, которая предупредила остальных, вышла на пустое место вокруг нас, оставаясь вне досягаемости протянутой руки.
— Леди Янтарь, на вашей руке на самом деле драконье Серебро? — спросила она с тихим ужасом.
— Это оно! — генерал Рапскаль набрался храбрости и встал рядом с ней. — Она украла его из драконьего колодца. И должна быть наказана! Хранители и народ Кельсингры, излечение нескольких детей не должно сбить нас с толку! Мы даже не знаем, сколько продлится его волшебство, и не обман ли это. Мы все видели доказательство того, что эти приезжие — воры, и мы никогда не должны забывать о нашем первоочередном долге перед драконами, которые связаны с нами.
— Говори за себя, Рапскаль, — женщина холодно взглянула на него. — Мой первоочередной долг — долг перед дочерью, а она больше не трясется, когда стоит.
— Тебя так легко купить, Тимара? — поинтересовался Рапскаль с едким презрением.