Однажды Пер спросил о ее собственном детстве. И тогда нам рассказали о семье фермеров, о старшей сестре, которая была в восторге от, наконец, родившейся маленькой крошки. О пологих перекатах холмов, которые летом становились золотыми и на которых паслись добродушные бурые коровы. И тут она перестала говорить, и я понял, что дальше должна быть история про Клеррес. В тот вечер от нее больше было не добиться других рассказов, и я страшился того, что вскоре мне придется клещами вытаскивать из нее каждую относящуюся к делу деталь о том, что из себя представляет Клеррес. Она словно упрятала эти воспоминания в дальний ящик, а мне все равно надо было найти способ ее разговорить, чтобы наши планы мести могли претендовать на хоть какой-нибудь успех.
Шут первый потребовал, чтобы я отправился в Клеррес и «убил их всех». Он ждал этой мести еще до того, как похитили Пчелку. Задолго до того, как Двалия затащила ее в Скилл-колонну и потеряла ее там - он принял решение учинить там расправу. Я с таким тщанием готовился отправиться из Оленьего замка в одиночку в такую даль и осуществить там свою месть, что даже не задумывался о том, смогу ли выжить, и что будет со мной потом.
Но не только Шут, за мной увязались еще и Спарк, Пер и Лант. Троих из них я мог отправить обратно в Олений Замок, но ради самого Шута и сохранения его жизни я должен выжать из него как можно больше сведений о Клерресе и Служителях Белых.
И каким же образом? Как добыть эту информацию у того, кто сам изрядно искушен в скрытности и обманных приемах?
В тот день погода больше напоминала затяжную зиму, чем раннюю весну, так что большинство из нас предпочло оставаться в теплых покоях, и только Пер не угомонился. Он ходил из угла в угол, потягивался и вздыхал, пока я не сдался и не разрешил ему побродить по городу.
Ближе к вечеру он ворвался к нам, всклокоченный и краснощекий, воскликнув:
- Мотли завела себе подругу!
Мы удивленно повернулись к нему.
- Мотли встретила другую ворону? Напомни мне закрасить ей белые перья, иначе их дружба продлится недолго, - ответил я.
- Нет! Вообще не ворону! - он почти выкрикнул эти слова, потом перевел дух и перешел на повествовательный тон: - Как вы мне велели, я был очень осторожен, разговаривал только с теми, кто сам ко мне обращался, и то - много не болтал. Хотя сегодня холодно, и народу на улицах было мало. Мотли отыскала меня и уселась на плечо. Мы шли к площади, где статуя лошади, и тут меня накрыл сильный порыв ветра, холоднющий, и Мотли взлетела, а потом вдруг заголосила, что твой менестрель: «О, ты, прекрасная, словно ало-багряные ягоды в тронутом льдом вине!» Понимаете, она будто стихи читала! Этот порыв ветра оказался красной драконицей, которая приземлилась прямо напротив меня! Когти заскребли по мостовой, хвост хлестал, - да она едва не затоптала меня! Я отшатнулся и упал, аж руки ободрал, - добавил он, демонстрируя нам свои ладони.
- Драконица угрожала тебе? - в ужасе предположил Лант.
- Нет, ни в коем разе. Она просто приземлилась. Но я все же перепугался и решил уйти подобру-поздорову. Я стал звать Мотли, но она подлетела и села прямо напротив драконицы, а потом говорит: «О, прекрасная алая королева, кормилица ворон!» И драконица наклонила голову к земле - я думал, сейчас она проглотит Мотли! Но вместо этого Мотли ей немножечко сплясала.
Пер распахнул руки пошире, задергал головой и покачался, словно птица в каком-то брачном танце.
- И что же было дальше? - поторопила его ошарашенная Спарк.
- У драконицы глаза закрутились, как вертушки на Весеннем Празднике. Она положила голову на землю, а Мотли вспрыгнула на нее и начала чистить чешуйки на морде, прямо вокруг глаз и ноздрей. Драконица издала такой странный звук, ну, знаете, словно чайник кипит!
- А потом? - судя по голосу, Спарк завидовала, что пропустила это зрелище.
- Ну, я стоял и ждал ее. Когда у меня ноги от холода онемели, я позвал Мотли, но она даже не посмотрела на меня. У дракона глаза были полуприкрыты, как у большой сонной кошки. В общем, я оставил ее и вернулся сюда, - и, нахмурив брови, он спросил меня: - По-вашему, с ней все будет в порядке?