- Итак, мы можем как-то уменьшить вероятность того, что они будут ждать нас?
- Мы могли бы не идти.
- Да, точно.
- Мы могли бы отложить поездку лет на двадцать, или около того.
- Я, вероятно, буду мертв. Или очень стар.
- Верно.
- Я не хочу втягивать во все это остальных. Ланта и молодежь. Я никогда не хотел, чтобы пошел ты, не говоря уж о них. Надеюсь, в Бингтауне мы сможем посадить их на корабль до дома.
Он покачал головой, не одобряя этот план. Потом спросил:
- Ты думаешь, что как-то ухитришься оставить и меня?
- Хотел бы, но, боюсь, ты должен быть рядом со мной, чтобы помочь мне найти дорогу. Так что будь полезен, Шут. Расскажи мне про этот туннель. Он тоже охраняется?
- Думаю, что нет, Фитц. Я так мало могу рассказать тебе. Я был ослеплен и сломлен. Я не знаю даже имен тех, кто вывел меня оттуда. Когда я осознал, что мы куда-то движемся, я подумал, что меня ведут в мусорный отсек, расположенный на уровне нижних подземелий. Это отвратительное место, полное вони, нечистот и смерти. Все отходы замка стекают в бочку, встроенную в пол. Если ты рассердил Четырех, именно туда они выбросят твое расчлененное тело. Дважды в день, с приливом, бочку заливают волны. Желоб уходит вниз и под замковую стену, в бухту. Когда волны уходят, они уносят с собой отбросы, экскременты и маленьких задушенных детей, которых они не сочли достойными жизни…
Его голос дрогнул, когда он сказал:
- Я думал, они пришли именно для этого. Чтобы разорвать меня на кусочки и выбросить с остальными отходами. Но когда я закричал, они успокоили меня и сказали, что пришли спасти меня, завернули в одеяло и потащили наружу. Когда я бывал в сознании, я слышал журчание воды и запах моря. Мы спустились по ступеням. Они долго несли меня. Я чувствовал запах их лампы. Затем несколько ступеней наверх, и наружу, на склон холма. Я ощутил запах овец и мокрой травы. Тряска причиняла ужасную боль. Они несли меня по неровной земле мучительно долго и затем вышли к причалу, где отдали меня морякам на корабль.
Я сохранил в памяти то немногое, что он дал мне. Туннель под дамбой, выходящий на овечье пастбище. Не слишком полезно.
- Кто они? Они захотят нам помочь?
- Не знаю. Даже сейчас я не могу ясно вспомнить этого.
- Ты должен, - сказал я ему. Я почувствовал, как он содрогнулся, и испугался, что слишком надавил. Я заговорил более мягко: - Шут, ты – все, что у меня есть. А мне так много нужно узнать об этих «Четырех». Я должен знать их слабости, их увлечения, их друзей. Должен знать их привычки, пороки, их распорядок дня и их желания.
Я ждал. Он молчал. Я попробовал задать другой вопрос:
- Если бы мы могли убить только одного, кого бы ты выбрал? – он по-прежнему молчал. Спустя какое-то время я тихо спросил его: - Ты не спишь?
- Не сплю. Нет, - по его голосу казалось, будто он трезвее, чем был. – С Чейдом было так же? Вы двое советовались друг с другом и планировали каждую смерть?
Не говори об этом. Слишком личное, чтобы рассказывать, даже Шуту. Я никогда не обсуждал этого с Молли. Только один человек наблюдал, как я выполняю свою работу - Пчелка. Я прокашлялся:
- Давай закончим на сегодня, Шут. Завтра я попрошу у хранителей бумагу, и мы начнем чертить крепость. Все, что ты вспомнишь. А сейчас нам нужно поспать.
- Я не смогу.
Он казался отчаянно несчастным. Я вытащил наружу все, что он похоронил в себе. Я протянул ему бутылку. Он выпил из горла. Я забрал ее и сделал то же самое. Я тоже вряд ли буду спать. Я не хотел напиваться. Это должно было быть уловкой. Планом, как перехитрить моего друга. Я выпил еще и перевел дыхание.
- У тебя там есть союзники?
- Возможно. Прилкоп был жив в последний раз, когда я его видел. Но если он живет, то, вероятно, в заключении, - пауза. – Я постараюсь все это упорядочить в памяти и рассказать тебе. Но это тяжело, Фитц. Есть вещи, воспоминания о которых я не могу вынести. Они возвращаются ко мне только в кошмарах…
Он замолчал. Выуживать из него информацию казалось не меньшим мучением, чем доставать кусочки кости из раны.
- Когда мы покинули Аслевджал, чтобы вернуться в Клеррес… - сказал он внезапно. – Это была идея Прилкопа. Я все еще восстанавливался после всего, что произошло. Я не чувствовал себя достаточно знающим, чтобы наметить свой собственный путь. Он всегда хотел вернуться в Клеррес. Страстно желал этого, так много лет. Его воспоминания об этом месте всегда отличались от моих. Он пришел из времен, когда Служители еще не были порочны. Из времен, когда они действительно служили Белому Пророку. Когда я рассказал ему о своем времени там, о том, как они поступали со мной, он пришел в ужас. И тверже, чем когда-либо, решил, что мы должны вернуться, чтобы все исправить.