– Мы рады предложить вам проезд на Смоляном до Трехога. Малта и Рейн рассказали нам, что выздоровление Ефрона связано с вашей магией. Спасибо вам. У нас нет собственных детей, и Ефрон также дорог нам, как и его родителям.
Капитан Лефтрин серьезно кивнул.
– Как сказала леди, –
– Я уверен мы будем более чем удовлетворены тем, что вы нам предлагаете. Наша цель – не комфорт, а передвижение, – ответил я.
– Что Смоляной и может обеспечить быстрее и лучше, чем кто-либо на этой реке, – он говорил с гордостью капитана и владельца корабля. – Мы будем рады приветствовать вас на борту и показать приготовленные для вас каюты.
– Мы были бы в восторге, – тепло ответила Янтарь.
– Сюда, пожалуйста.
Мы последовали за ними на причал, до трапа. Дорога была узкой, и я беспокоился, что Янтарь может оступиться, но когда я вошел на палубу баржи, это беспокойство сменилось новым. Живой корабль резонировал как с моим Уитом, так и со Скиллом. Действительно живой корабль, такой же живой, как любое движущееся и дышащее существо, которое я когда-либо знал! Я был уверен, что Смоляной знал обо мне, как я и о нем. Лант оглядывался с широкой усмешкой на лице, довольный, как мальчишка во время приключения, и Пер ему вторил. Мотли поднялась с плеча юноши и подозрительно кружила над баржей, тяжело взмахивая крыльями, чтобы устоять против речного ветра. Спарк была более сдержанной, чем Лант и Пер, почти настороженной. Янтарь поспешно положила ладонь на мою руку и крепко сжала ее. Элис шагнула на корабль, за ней последовал Лефтрин. Оба остановились так резко, будто столкнулись со стеной.
– О боже, – тихо произнесла Элис.
– И даже больше, – твердо сказал Лефтрин. Он застыл, связь между ним и кораблем была похожа на бренчание натянутой струны. Он пристально посмотрел на меня. – Мой корабль... Я должен спросить. Вы связаны с драконом?
Мы оба напряглись. Неужели корабль ощутил кровь дракона, которую приняла Янтарь? Она отпустила мою руку и осталась одна, готовая взять любую вину на себя.
– Я думаю, то, что ваш корабль чувствует во мне, на самом деле...
– Прошу прощения, мэм, это не вы беспокоите мой корабль. Это он.
– Я? – даже мне самому мой голос показался глупо-испуганным.
– Вы, – подтвердил Лефтрин. Его губы сжались. Он взглянул на Элис. – Моя дорогая, может ты покажешь дамам их каюты, пока я улажу это?
– Конечно,– глаза Элис округлились, и я знал, что она помогает ему отделить меня от спутников, хотя и не мог догадаться, почему.
– Спарк, не могла бы ты сопровождать свою госпожу, пока я поговорю с капитаном? Лант и Пер, извините нас, – повернулся я к своей небольшой свите.
Спарк уловила невысказанное предупреждение и быстро схватила руку Янтарь. Лант и Персиверанс уже спустились по палубе, осматривая корабль.
– Расскажи мне все о корабле, Спарк, – беззаботно попросила Янтарь.
Они медленно двинулись за Элис, и я услышал, как девушка добавляла описания ко всему, что говорила им Элис. Я повернулся к Лефтрину:
– Я не нравлюсь вашему кораблю? – спросил я. Этого не читалось в моем ощущении Смоляного, но я никогда раньше не был на борту живого корабля.
– Нет, мой корабль хочет поговорить с вами, – Лефтрин скрестил руки на бочкообразной груди, затем, похоже, понял, насколько недружелюбно это выглядит. Он опустил руки и вытер ладони о штаны. – Подойдите к носовой балке. Там он разговаривает лучше всего.
Он тяжело шагал, и я медленно следовал за ним. Он заговорил через плечо:
– Смоляной говорит со мной, – сказал он. – Иногда с Элис. Может, с Хеннеси. Иногда с другими, во снах и так далее. Я не спрашиваю, а он мне не говорит. Он не похож на другие живые корабли. Он более своеобразный, нежели чем ... ну, вы не поймете. Вы ведь не торговец. Позвольте мне сказать это. Смоляной никогда не просил поговорить с незнакомцем. Я не знаю, о чем, но понимаю, что он говорит идти к нему. Хранители заключили с вами сделку, но если Смоляной не захочет, чтобы вы были на его палубе, так и будет, – он вздохнул и добавил. – Извините.
– Я понимаю, – сказал я, хотя это было не так. С приближением к носу мое ощущение Смоляного стало более острым. И неудобным. Это было похоже на то, как обнюхивает собака. Большая и непредсказуемая собака. С оскаленными зубами. Я подавлял порыв показать свои собственные зубы или каким-либо образом проявить агрессию. Его присутствие сильнее надавило на мои стены.