– Ты просишь прощения за то, что вылечил меня?
– За то, что сделал это так неожиданно. Без предупреждения. Сила… Я не мог управлять ею.
Его взгляд стал рассеянным.
– Ощущение было странное. Как будто меня окунули в ледяную реку и сразу вытащили, таким же сухим и теплым, как был. – Он умолк, погрузившись в воспоминания.
– А где они теперь? Янтарь, Спарк и Пер?
Что, если они были в опасности? А я спал, пока им угрожали?
– Наверное, еще спят. Сейчас моя очередь.
– Очередь? Сколько я уже здесь?
Он тихонько вздохнул:
– Вторую ночь. Ну, возможно, следовало бы сказать, утро третьего дня. Уже почти светает.
– Кажется, я заснул у того стола.
– Верно. Я беспокоился о тебе, но Янтарь сказала – надо дать тебе выспаться, а звать лекаря не стоит. Наверное, она опасалась того, что могло случиться, если бы лекарь прикоснулся к твоей коже. Она заклинала нас ни за что не дотрагиваться до тебя.
Я ответил на вопрос, который он так и не задал вслух:
– Думаю, я уже могу управлять своей Силой.
И замер, прислушиваясь к ощущениям от потока магии. Тут, в древнем городе, он был невероятно могуч, но теперь он, как прежде, струился скорее вовне, чем сквозь меня. Тогда я обследовал свои мысленные стены: они оказались куда крепче, чем я ожидал.
– Я дал тебе порошок из эльфийской коры, – сказал Лант.
– Да, припоминаю. – Я повернул голову и строго посмотрел на него. – Не думал, что в твоем багаже найдется такое средство.
Он отвел глаза:
– Ты ведь помнишь, какие надежды отец возлагал на меня когда-то, чему меня учили. Я взял с собой много полезных мелочей в это путешествие.
Мы помолчали. Потом я спросил:
– А что генерал Рапскаль? Что вообще думают о нас в Кельсингре?
Лант облизнул губы:
– Наверное, уважают, но лишь потому, что боятся. Янтарь советовала нам быть начеку. Мы ели в своих комнатах и почти ни с кем не общались. Никто из нас не видел генерала Рапскаля. Однако нам доставили послание от него, и трижды заходил один из его солдат, Элдерлинг по имени Кейз. Он держался уважительно, но настаивал, что генерал Рапскаль должен встретиться с тобой наедине. Мы отослали его прочь, потому что ты еще спал. Всем нам кажется, что тебе лучше не встречаться с ним одному. Этот генерал какой-то… странный.
Я молча кивнул, но про себя подумал, что, возможно, мне все-таки придется поговорить с Рапскалем наедине, чтобы он перестал угрожать Янтарь. После такой встречи он может вдруг смертельно заболеть, если не оставит свои преследования.
– Элдерлинги с уважением отнеслись к нашему нежеланию никого видеть, – продолжал Лант. – Подозреваю, король и королева позаботились о том, чтобы оградить нас от любопытствующих и просителей. К нам заходили в основном слуги, а они, похоже, настроены дружелюбно. – Он добавил, явно преодолевая неловкость: – Некоторые из них отмечены Дождевыми чащобами, и отмечены неприятно. Боюсь, они надеются, что ты поможешь им, хоть король и не велел беспокоить тебя. Мы опасались оставлять тебя одного, потому что не хотели, чтобы Элдерлинги нашли тебя без охраны. Это поначалу. Потом мы испугались, что ты умираешь. – И, словно спохватившись, он вдруг выпрямился и выпалил: – Надо сказать остальным, что ты проснулся! Принести тебе еды?
– Нет. Да.
Есть не хотелось, но было ясно, что это необходимо. Пусть я не умирал, но и живым в полной мере не был. Тело было словно заношенная одежда, заскорузлая от грязи и пропахшая потом. Я потер лицо. У меня отросла щетина. Глаза гноились, язык и зубы были покрыты налетом.
– Тогда я схожу за ней.
Он ушел. Комната постепенно светлела, изображая рассвет. Ночной пейзаж на стенах бледнел и таял. Стаскивая с себя на ходу балахон Элдерлингов, что был на мне, я направился в бассейн. Как только я опустился на колени возле жерла трубы, из нее хлынула вода, от которой шел пар.
Я отмокал в горячей воде, когда вошла Янтарь. С ней был Персивиранс, однако они просто шли рядом, ему не приходилось вести ее и направлять. Оба подошли к кромке бассейна.
– Я очнулся. Ничего не болит. Во мне постепенно просыпается желание поесть. Я снова могу держать Силу в узде. Кажется. Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне, пока я не буду уверен.
– Как ты? – спросила Янтарь. – Только честно.
Было приятно увидеть, что она отыскала глазами меня, хотя я не ощущал, чтобы мои собственные глаза стали видеть хуже. Если зрение отчасти вернулось к Шуту, пострадало ли мое собственное? Я не замечал, чтобы во мне что-то изменилось. Пока что.
– Я проснулся. Пока что еще чувствую усталость, но сонливость прошла.
– Ты спал долго. Мы боялись за тебя. – В голосе Янтарь прозвучала боль, словно, пребывая без чувств, я ранил ее.
Горячая вода прогнала напряжение из моих мышц. Тело ощущалось уже более привычно, словно я никогда и не покидал его. Я снова нырнул в воду с головой и начисто протер глаза. Потом выбрался из бассейна. Что-то в теле по-прежнему ныло. Шестьдесят лет – это не тридцать, как бы я там ни выглядел. Персивиранс оставил Янтарь и принес мне полотенце и балахон.
Вытирая ноги, я спросил:
– Как настроение в городе? Я никому не навредил?
Мне ответила Янтарь:
– По-видимому, нет, – по крайней мере, ничего непоправимого ты не сделал. Дети, которых ты коснулся, чувствуют себя намного лучше, чем прежде. Исцеленные жители Дождевых чащоб прислали письма с благодарностями. И конечно, с просьбами помочь другим. По меньшей мере трое оставили записки у тебя под дверью, умоляя исправить их недостатки. Судя по всему, изменения в них начались от пребывания рядом с драконами или даже там, где драконы долгое время обитали. Те, кого драконы преобразили намеренно, чувствуют себя куда лучше, чем те, кто родился измененным или в ком изменения проявились по мере взросления. Для детей такие перемены часто бывают смертельны и в любом случае сокращают жизнь.
– Уже пять записок, – тихо добавил Персивиранс. – Еще две лежали у двери, когда мы вошли.
Я покачал головой:
– Я боюсь сейчас помогать кому-либо. Даже несмотря на эльфийскую кору, которую Лант дал мне, я чувствую, что поток Силы струится сквозь меня как река. Я не осмелюсь войти в него снова.
Я просунул голову в ворот элдерлингского платья. Руки все еще были влажными, но я упрямо продел их в рукава, повел плечами – и почувствовал, как балахон мягко обхватил мое тело. Снова магия Элдерлингов? Может, в ткань вплетено Серебро, чтобы одеяние помнило, что оно такое? Элдерлинги добавляли Серебро в камни мостовых, чтобы дороги не забывали своего предназначения. Мох и трава не могли поглотить их. Интересно, магия Силы и магия, которую Элдерлинги использовали для создания этого чудесного города, – это одно и то же волшебство или нет? Что происходит, когда одна магия накладывается на другую? У меня оставалось так много вопросов без ответов, и я порадовался, что Лант дал мне коры, лишив возможности провести еще какой-нибудь опыт.
– Я хочу покинуть это место как можно скорее.
Даже не думал говорить это: слова сами сорвались с губ. Я сказал их на ходу, и Пер и Янтарь прошли следом за мной через спальню в комнату у двери. Там ждал Лант.
– Согласен, – быстро отозвался он. – Даже я, лишенный Силы, с каждым днем все отчетливей слышу шепот города. Надо убраться отсюда. Лучше уйти, пока Элдерлинги благоволят к нам. А то еще генерал Рапскаль восстановит людей против нас. Или они обидятся, что ты помог не всем.
– Да, думаю, это было бы весьма благоразумно. Однако слишком спешить нельзя. Даже если бы у причала стоял корабль, готовый отправиться вниз по течению, все равно нам следовало бы сперва попрощаться с Кельсингрой так, чтобы никому не насолить. – Голос Янтарь звучал задумчиво. – Нам предстоит долгий путь через их земли. И у драконьих торговцев крепкие связи с торговцами Дождевых чащоб, а тех, в свою очередь, множество семейных уз роднят с торговцами Удачного. Нам придется спуститься вниз по реке до Трехога, города в Дождевых чащобах. А самый надежный способ выбраться оттуда – это сесть на один из живых кораблей, что заходят в реку. Нам надо попасть в Удачный, а там найти корабль, который отвезет нас через Пиратские острова в Джамелию. Так что от благосклонности драконьих хранителей зависит, насколько гладким будет изрядный отрезок нашего пути. По меньшей мере, отсюда до Удачного, а может, и дальше. – Помолчав, она добавила: – Потому что путь наш лежит за Джамелию и острова Пряностей.