У нее стопроцентное ощущение, что ее поймали с поличным. Ойкнула, притянула свой край простыни к груди. В результате - оголила-таки Баса. А он и не думает смущаться. Глаза искрятся смехом, губы подрагивают, но пока сдерживается, не ржет в голос. Почему с ним у нее чувство, что она юная и неопытная?! И она постоянно смущается?! Она тоже не в первый раз сексом занимается!
- У тебя, - указательный палец совершает пол-оборота, - эрекция.
- Спасибо, что сказала, - невозмутимо.
- Это потому, что утро.
- Это потому, что ты!
Не выдержал, расхохотался. Притянул ее к себе. И как же классно с ним целоваться...
Маше просто смертельно хочется хоть раз взять над ним верх.
- Давай пойдем в душ... - как только они перестали целоваться.
- Давай пойдем в душ после, - он не просто распускает руки, такое впечатление, что его руки на ее теле везде одновременно.
- А если мы пойдем сейчас, - Маша не сдается, - я тебе сделаю ммм...
- Опять "ммм"?! "Ммм" что?
- А ты не догадываешься? - кажется, ей удалось-таки заполучить моральное преимущество... И она выдыхает ему на ухо окончание слова. Бас замирает. А потом:
- Вот как надо приучать к гигиене! - резко садится на кровати. - Пошли!
____________________
Две оставшиеся ночи он провел в ее номере. Они попробовали все, что знали и вспомнили. И традиционную "миссионерскую", и безумно заводивший их обоих "догги-стайл". Все варианты позы "на боку". Наездница из Маши получилась так себе, а все потому, что Бас безобразно распускал руки, совершенно сбивая ее с ритма и заставляя забывать, что надо двигаться. Она пригрозила связать ему руки, и, судя по тому, как хищно блеснули его глаза, контрастируя с совершенно ангельской улыбкой, напротив варианта со связыванием он поставил галочку "к исполнению". И еще неизвестно, кому будут руки связывать.
__________________
А назавтра им улетать. Маша чувствует себя как, рыба, выброшенная на берег. Как жить, как дышать после ЭТОГО? Без него?
- Бас, ты куда сейчас?
- У меня съемки в Альпах. Надо отрабатывать спонсорское бабло. А ты?
- Домой. У меня тоже... съемки запланированы, - только бы не зареветь...
- Ясно. У меня там дел на пару недель. Потом вернусь в Москву. Как прилечу - позвоню.
- А до этого звонить не собираешься?! - все, даже лицо сохранить не удается.
- А ты хочешь, чтобы я позвонил?
А, помирать - так с музыкой!
- Хочу!
- Хорошо, - улыбнулся, притянул к себе. - Позвоню, обязательно. Хочешь, буду звонить каждый день?
- Да!
- Договорились.
У нее чувство, что она его вынудила, заставила. А на самом деле - он уже получил от нее то, чего так активно добивался. Дальше - неинтересно. Не позвонит он.
А он позвонил. И вообще - действительно звонил каждый день, за исключением тех раз, когда у нее не хватало терпения дождаться, и она звонила первая. И разговаривали они так, что... у Маши стала появляться надежда, что она для него... все-таки, что-то значит. Что-то большее, чем девочка, с которой он пару дней покувыркался в койке. И эта надежда делала ее нереально счастливой.
_______________
- Бас, до меня дошли странные слухи.
- Слухи о моей смерти сильно преувеличены.
- Все стебешься... - Анин тон сух, как осенний лист. - Говорят, ты трешься вокруг этой... Масяни.
- Тяжело быть известным... Никакой личной жизни.
- Бас! По-моему, мы с тобой в последний раз договорились, что ты подумаешь о том, что для тебя значат наши отношения.
- Угу. Я подумал. У нас больше нет отношений.
- Ты... ты кобель!!!
- Слушай, Ань. Я понимаю, у тебя есть масса всего интересного, что ты хочешь мне сказать. Да только у меня нет ни времени, ни желания это выслушивать. Давай поступим так. Ты мне напиши письмо, и в нем развей тему, какой я кобель и моральный урод. А я с удовольствием почитаю. Мой е-мейл у тебя же есть?
- Ну ты скотина....
- И об этом тоже. Все, Анют, всего наилучшего. Жду письмо.
Глава 6. Кто же боль такую выдумал.
- Марья Дмитриевна, вы меня пугаете...
- Такая страшная?
- Да нет, как раз наоборот. Глаза горят, на щеках румянец, - Катя устроилась в ногах на кровати сестры. - Но выражение лица перманентно мечтательное. Я бы даже сказала - идиотическое.
Маша лишь фыркает.
- Меня терзают смутные сомнения, - не отстает Катерина. - Ты не влюбилась часом, мать?
Мария снова отвечает не словами. На этот раз вздохом.
- Все с вами ясно, - резюмирует Катька. - И кто он?
- Не скажу!
- А я и так знаю! Это тот рыжий клоун, на чьи фотки ты вечерами пялишься?
Маша еще раз вздыхает.
- Он...
- Как его зовут?
- Бас.
- А чего не баритон?
Маша в ответ может лишь усмехнуться. Так просто и не объяснишь, почему Бас - Бас. Катька все никак не может унять любопытство:
- И что - он и в самом деле такой прикольный, как на фото?
- Он...
- Только не говори мне, что он самый лучший и все такое!
- Тогда не спрашивай.
Нельзя сказать, что он действительно самый лучший или, например, такой уж великолепный любовник. Если сравнивать с другими... Да в том-то и дело, что сравнивать не получалось! Как будто не было никого до него! С ним было все остро, будоражило, заставляло сердце нервно вздрагивать и сжиматься. С ним было... по-настоящему. Его нельзя было сравнивать ни с кем. Он был. Других не было. Как будто только он, всегда он, только он.
______________
То утро началось непримечательно. Маше удалось выспаться - дел в первой половине дня не было. Катька на занятиях, отец на работе. На кухне, за стеной, деловито звякает посудой мама - у нее воспалился лучевой нерв на правой, рабочей, оперирующей руке, и отец заставил ее взять больничный. Впервые за несколько лет.
Маша смоталась на кухню, сделала себе чашку кофе, мать пообещала накормить через десять минут оладьями. И, как была, лохматая, непричесанная, с кружкой дымящегося кофе, плюхнулась за компьютер. Это вошло у нее в стойкую привычку - мониторить специализированные горнолыжные сайты, где можно было найти новости про Ваську. Кстати, ей безумно нравилось называть его, хотя бы про себя, именно так. Не "Бас", как звали его все. А так... по имени. В этом было что-то бесконечно интимное, будто сближавшее их.
Глоток крепкого черного доминиканского без сахара. С рассеянной улыбкой, щурясь на бьющее прямо в лицо мартовское, совсем весеннее солнце, открывает закладку в навигаторе. И в этот самый ничем не примечательный момент мир рушится.
Верхняя, самая обсуждаемая тема на форуме. Первое сообщение:
"Вчера во французских Альпах погиб известный российский про-райдер Василий Литвинский. Согласно предварительным данным, Василий перепутал направление движения и вышел на тридцатиметровую скалу, с которой и вынужден был совершить прыжок, без должной подготовки. Совершить нормальное приземление в находящуюся внизупод, снегом, россыпь камней после такого прыжка Василию не удалось, и от полученных травм он скончался на месте. Мы выражаем искренние соболезнования семье и друзьям погибшего. Многие знали Василия, это был талантливый и жизнерадостный человек, перспективный спортсмен. Светлая память"
Нет. Она даже не сознает, что произнесла это слово вслух. Отставляет в сторону кружку с доминиканским без сахара. Она просто что-то не так поняла. Перепутала фамилию или еще что.
Она читает сообщение еще раз, внимательно, едва ли не по буквам, беззвучно шевеля губами. Все она поняла в первый раз правильно. Но это не может быть правдой. Она судорожно дергает колесо прокрутки на "мышке". Еще, еще сообщения.