- Все ты врешь!
- Смотри сам.
Спустя пару минут.
- Да это я просто нос чешу!
- Да? А со стороны кажется, что козявки выковыриваешь...
- Машка!!!
- Что?.. - большие, предельно невинные глаза. - А вот на этой фотографии ты что делаешь?
- Что-что... - вглядывается. - Папарацци хренова... Ремень на штанах поправляю, кажется.
- А я думала, ты снова что-то чешешь...
- Маша!!! - возмущенный возглас дополняет толчок в бок локтем.
- О, пациент уже дерется. Вижу, пошел на поправку, - она улыбается так, что он не может не улыбнуться ей в ответ.
И все-таки... когда она собралась уходить, Бас предпринял еще одну попытку. Последнюю, для очистки совести.
- Маш, я серьезно... Не стоит тебе тратить на меня свое время, правда. Я не думаю...
- Послушай меня, Литвинский, - больше всего его удивляет в ней это олимпийское спокойствие и решительность. - Мне двадцать три года. Даже мой отец перестал указывать мне, что делать. Тебя я тем более слушать не буду - мал еще, чтобы меня поучать.
- Ну... дело твое... - он демонстративно хмурит брови.
- Вот именно! Мое, только мое дело! Умница, что понял. Все, до завтра.
А назавтра ему стало страшно по-настоящему. Что он что-то не так понял. И что она не придет. Стало так тошно, что хоть волком вой. Промучился все утро, ждать было просто нестерпимо. Врубил какую-то кровомесительную игрушку, взял в руки игровой пульт. Отвлечься хоть на что-то...
- Какой ты кровожадный, оказывается...
Пульт он, естественно, тут же выронил. Обернулся резко. В дверях палаты - нет, не Маша. Огромный рыжий Гарфилд, в половину Машиного роста. А сама она выглядывает из-за рыжего плюшевого уха.
- Привет.
- Что это?!
- Это твой новый друг, - Маша с котом, а точнее - рыжий монстр и Маша протискиваются в палату, - чтобы тебе не скучно было. Его зовут Гарфилд. Можно просто - Гарик.
Сначала Бас может только удивленно хмыкнуть. И лишь потом, увидев в другой руке Маши бумажный пакет:
- А это - лазанья Гарику?
- Нет, что ты! - усмехается Мария. - Ты же не любишь лазанью. Это пончики с повидлом. Тебе.
- Пончики?!
- Ой, как глаза загорелись! - Маша уже откровенно смеется. - Да, пончики. Твой отец сказал, что ты их любишь.
- Отец?! - тут он понимает. Смесь смущения, разочарования и еще чего-то... И все это, видимо, так отражается в его глазах...
- Да-да, Литвинский! Это вселенский заговор, ты правильно понял.
- Тебя мой отец вызвал? - у него снова тот самый тон - холодный и отчужденный.
- Вот еще! - фыркает Маша. - Нет, никто меня не вызывал. И не спрашивай больше ничего, никаких подробностей вселенского заговора против Василия Литвинского я тебе не расскажу! - с пафосом: - Это страшная тайна!
- Маша! - предупреждающе.
- Лопай пончики, пока они теплые. А еще я принесла тебе кофе. Настоящий и вкусный, - она ставит пакет на тумбочку рядом, оглядывает палату. Задумчиво: - Так, куда бы Гарика пристроить...
Нет у него никаких сил с ней спорить. Да и какая разница, собственно, почему она здесь? Сейчас гораздо важнее, что она здесь. А еще вдруг смертельно захотелось именно этих теплых пончиков с повидлом. И настоящего и вкусного кофе. В конце концов, он сегодня так и не смог заставить себя позавтракать.
Правда, кофе и пончиками пришлось поделиться с Машей. Она так забавно выпрашивала у него, и он понимал, что она делает это нарочно, но так приятно было - пить с ней кофе из одного стаканчика. И откусывать один на двоих пончик. Как-то неправильно, но безумно приятно. И он ни разу не вспомнил за все это время, что рабочая у него только верхняя половина тела. Забыл, совершенно забыл об этом, пока она была рядом.
- Ну, что, готов к просмотру фотографий?
- Опять?
- Ну, не в игрушку же твою дурацкую пялиться?! У меня фотографий, знаешь, сколько на ноутбуке? Мог бы и оценить - показываю тебе бесплатно шедевры!
- Шедевры - это там, где я в носу ковыряюсь?
- Ага! Признался?!
Бас демонстративно вздыхает.
- Давай, показывай, что там у тебя есть.
Спустя минут пять.
- Ух ты! Это кто такая куколка-блондинка?
- Это моя сестра, Катя.
- Прелесть какая хорошенькая!
- Значит, Катя хорошенькая? - преувеличенно ровным голосом. - А я - нет?!
- Нет. Катя хорошенькая. А ты - красивая. Улавливаешь разницу?
- Смутно.
- Неважно. А Катенька дивно хороша. Познакомишь?
- Она терпеть не может рыжих и конопатых, Бас.
- Да? Пичалька. Как жить, как жить? - Бас так откровенно веселится, что Маше приходится ему подыгрывать, хотя ревность, да и к кому - к родной сестре - это было совершенно неожиданно. Нет, Катя и правда хорошенькая, но...
- Если хочешь, познакомлю.
- Хочу, конечно.
- У нее есть парень, предупреждаю.
- Я уж как-нибудь это переживу, - он ее совершенно неприкрыто дразнит, и в этом так много его прежнего, что ей и сердиться не с руки. Так здорово видеть, как он смеется.
______________________
- Как настроение, Басик?
- Отсутствует.
- Боишься?
- Волнуюсь, - сознался, потому что притворяться уже сил нет. Завтра он очнется после наркоза и ему скажут...
- Все будет хорошо.
- Откуда такая уверенность, Маш?
- Отсюда, - она прижимает руку к левой стороне груди. - Я точно знаю. Все. Будет. Хорошо.
- Обещаешь?
- Обещаю.
Это глупо и смешно, но ему хочется ей верить. Да что там - он ей верит. Почему-то верит. Даже больше чем себе.
- Ладно... Вась... я пойду. Тебе отдохнуть нужно, завтра важный день.
- Ну да, я же работать буду. Лежать под наркозом на операционном столе - тяжкий труд.
- Не переживай. Все получится.
Она наклоняется и легко касается губами его лба.
- До завтра. Завтра все будет в порядке. Верь мне.
А он неожиданно перехватывает ее готовое отстраниться плечо. Притягивает ее к себе так медленно, чтобы она могла остановить его, если решит. Но она позволяет ему. И он целует ее в губы.
В этом поцелуе нет ничего эротичного. Это просто соприкосновение губ, крепкое, долгое, так, что дыхание смешивается.
- Верь мне, - ее выдох ему.
- Хорошо, - его выдох ей.
____________________
Нет, плакать она не будет. Она теперь сильная. Она чувствовала в себе совершенно неколебимую уверенность или упертость. Не позволить ему больше валять дурака. Встреча с Артемом Борисовичем словно была последней точкой в этой уверенности. Что она делает все правильно. Именно так - правильно.
И в этот раз все иначе. Васька выглядит намного лучше. Ему сняли гипс с руки, почти сошли на "нет" страшные синяки и кровоподтеки. И вообще - он сверху, до пояса выглядит почти нормально. Если не принимать во внимание его совершенно дикие патлы. А стричься Бас отказывался категорически по какой-то одному ему ведомой причине. Маша, в попытке пристыдить его и убедить принять благопристойный вид, подарила ему пару заколок в виде розовых Китти, со стразиками, разумеется. И Бас демонстративно к ее приходу закалывал свою обросшую челку ото лба именно ими. Ну и кто кого поддел, спрашивается?
Но сегодня места для шуток нет. Завтра... Нет, завтра все будет в порядке, по-другому быть не может. Возможно, это было трусостью с ее стороны, возможно. Но она сознательно не позволяла себе думать о том, что произойдет, если исход операции будет неудачным. Не думала о том, что ей самой делать, если так случится. Нет, этого не может быть. Французские врачи должны справиться, Васька заслужил. Иначе... иначе это будет дико несправедливо!