- Спасибо за телефон, - Бас протягивает отцу аппарат. - И за совет. Я завтра улетаю.
- А что я скажу Семену Аркадьевичу?
- Ну, ты же неглупый человек. Придумай что-нибудь.
_________________
Она не могла даже находиться с ним в одной стране, как выяснилось. И после их последней встречи ей так и чесалось уехать куда-то... И раз он здесь, она уедет... обратно, во Францию! Слава Богу, отец не стал спорить, а Сонька вопросов лишних не задала. Удивительно, но, несмотря на полную внешнюю идентичность Соловьих, характер у них был совершенно разный. И Сонька ее понимала лучше всех, а вот импульсивная Надин выносила Маше мозг мелкими порциями, похлеще отца, пытаясь заставить "забыть урода".
Эх, слышала бы Надя этот разговор... Зачем она согласилась на еще одну встречу? Что он ей может сказать нового? Успокаивать его внезапно проснувшуюся совесть Маша точно не собирается. Ей от него нужно совсем другое! До сих пор ведь нужно, несмотря на все это... Какая же она слабовольная идиотка...
Глава 10. Когда ты говоришь мне.
В Руасси всегда шумно и суматошно, а по утрам - как-то особенно. Но от аэропорта до Сен-Дени он добрался на удивление быстро. Позвонить, предупредить? К черту! Еще передумает. У него есть пароли и явки, в конце концов, сама сообщила...
По указанному адресу дверь ему открыли быстро, несмотря утренний час. Открыла... кукла. Именно такова была его первая мысль. Невысокая, аккуратная... такая ладная фигурка, затянутая в короткие шортики и футболку. Фарфоровая кожа, огромные синие глаза и совершенно кукольные темные локоны. Кто это?
Ему задают тот же вопрос. По-французски.
- Ты кто? Что тебе нужно?
Машина подруга? Француженка? Отвечает ей на том же языке.
- Я к Маше. Мы договаривались... о встрече.
- Да не может быть... - его собеседница внезапно переходит на русский. - Бас собственной персоной, не так ли?
- Он самый,- Бас церемонно склоняет голову.
Девушка по ту сторону дверного проема разглядывает его - длительно и не таясь. Ему даже становится неловко. Должно бы льстить такое внимание к своей особе, но не по себе... отчего-то. Наконец, синеглазая красавица выносит вердикт:
- Рыжее, тощее и конопатое чучело. Что она в тебе нашла?
Похоже, он не нравится никому из Машиного окружения. И это уже начинает всерьез раздражать.
- Тонкую душевную организацию, - сердито буркнул Бас.
- А так и не скажешь, - малышка привалилась к косяку, сложив руки на груди. - С виду - бревно бревном.
Он начинает злиться. Его пустят к Машке или нет, в конце-то концов?!
- А это не тебе решать! А Маше!
- Еще и дурно воспитанный хам, - констатирует барышня.
Бас демонстративно вздыхает.
- Мне. Нужна. Маша.
- Вон как мы заговорили... - насмешливо тянет девушка. - А вот нужен ли ты Маше?..
- Давай мы сами разберемся, а?!
Он хотел рявкнуть, а получилось почти умоляюще. Почему вокруг Маши всегда чертова прорва народу?!
Симпатичная "дракониха" постукивает наманикюренными пальчиками по косяку, размышляя. А у Баса почти неконтролируемое желание просто отодвинуть ее в сторону. Возможно даже - грубо отодвинуть.
- Ладно, - подводит дева итог своим размышлениям. - Я сейчас на пробежку. Потом у меня йога. Потом еще в кислородный бар заскочу. Значит, у тебя, - взгляд на миниатюрные часики на запястье, - есть два часа, плюс-минус десять минут. А потом я вернусь. И, если мне не понравится Машино настроение, я тебя... - она почесала кончик носа... - кастрирую. Овощерезкой. Без наркоза.
Пока Бас подбирает слова для не хамского и не унижающего его достоинство ответа, миниатюрная воительница проходит мимо него, оставив дверь открытой. И успевает даже сделать несколько шагов танцующей походкой по коридору второго этажа.
- Эй... постой! А где Маша?
Девушка останавливается. Оборачивается. И улыбается вдруг, да так, что Бас некстати думает о том, что если б он был несвободен... не случись в его жизни Маши... то был бы он сейчас у ног этой куклы, не устоял бы, стопудово. Но вот то, что она говорит, разом вышибает все эти мысли из головы.
- А Маша в душе. И советую тебе этим... хм... воспользоваться. Ну, завтрак ей там пока приготовь, кофе свари. В общем... прояви себя.
_______________
Кофе? Завтрак? Проявить себя? Кукла издевается или серьезно? Как-то с головой он резко становится недружен. Пытается понять, что нужно сделать, как правильно. Действительно кофе сварить? Так он не умеет толком. Пройти в комнату, подождать? В которую, тут две двери? И вместо этого... он открыл третью, откуда слышался звук льющейся воды.
Санузел совсем небольшой, но душевую кабину уместил. И именно там... за запотевшими стеклами... обнаженная женская фигура. Как бы вдохнуть еще раз? Что он делает, идиот?! Но словно прирос к месту, стоял и смотрел.
Она оборачивается. Почувствовала его взгляд или просто так... И отодвигает в сторону стеклянную дверь кабины.
- ТЫ?!?
Она прекрасна. Обнажена и ослепительно прекрасна. Волосы темными потоками стекают по плечам. Огромные потрясенные глаза. Все тело, умопомрачительное по своей красоте тело, по которому струится вода - пышная грудь, плоский животик, крутые бедра. Но взгляд его неудержимо возвращаются туда, к ее лицу, к глазам за пеленой льющейся сверху воды. Только вот дара речи он совершенно лишился. В отличие от Маши. Она кричит на него:
- Что ты здесь делаешь?! Выйди немедленно!!!
Может только головой качнуть, причем даже не понимая, что хочет этим сказать.
- Литвинский! Ты чертов извращенец! Выйди отсюда немедленно! Пошел вон!
И он пошел. Шагнул к ней прямо туда, под душ, как был, одетый. Сгреб, прижал к себе плотно, пользуясь своим преимуществом в росте и силе. Промок мгновенно, прижался губами к мокрому уху и...
- Маша... Машенька... Девочка моя... Ты прости меня, пожалуйста. Я же не могу без тебя. Я умираю, я не знаю, как жить без тебя. Маша, солнышко... пожалуйста...
Он прижимает ее к себе, теплую, обнаженную и мокрую, держит крепко, не отпускает. И наговаривает что-то ей на ухо, все так же бессвязно, в очередной попытке объяснить, что с ним творится.
А она молчит. Ему становится страшно, что он снова не сможет, что она не понимает, а он не знает, как сказать...
- Машенька, пожалуйста... Не оставляй меня. Не прогоняй. Я не смогу. Я не знаю, как дальше... Что делать без тебя. Я... - его начинает бить дрожь, несмотря на теплую воду, льющуюся сверху. Он захлебывается, кашляет. Нет, не слезами, конечно, просто тут очень много воды.
Она слегка отстраняется и, наконец, произносит:
- Эй, Бас, ты чего?
- Ничего, - еще крепче прижимая ее к себе. Все равно не отпустит! - Не отпущу тебя! Я не могу без тебя! Не прогоняй меня. Скажи, что не прогонишь меня, пожалуйста, Машенька!
Она вздыхает, грустно, даже как-то обреченно.
- Дурак ты, Литвинский. Я люблю тебя. А ты...
Закончить фразу он ей не дал. Ему просто необходимо было после этих слов ее поцеловать. Жизненно необходимо. Чтобы слова эти... на вкус... А потом он сцеловывал капли воды с ее лица, а они все падали и падали сверху, и он шептал в промежутках ее имя... А она позволяла ему все это делать.
- Васька, а ты ничего не хочешь мне сказать?
- Что? - счастливым шепотом, едва различимым за шумом воды.
- Ну, например, что ты любишь меня.
- Я люблю тебя, - покорно соглашается Бас и, неожиданно спохватившись: - Маш, я ведь... никому еще... не говорил такого. Даже себе боялся признаться. Почему-то очень трудно сказать первый раз эти слова.
- У тебя хорошо получилось, - улыбается Маша.