— Понятно.
Я повернула голову и посмотрела прямо в черные глаза.
— У нас такого никогда не случится, — так же в упор глядя на меня, заверил Кордэвидион. — Я тебе изменять не собираюсь.
А как же, свежо предание, да верится с трудом. Иррэшим, наверняка, тоже не собирался изменять своей жене.
— Ну и как, развлёкся? — интересуюсь язвительно, — Жена не проснулась в самый ответственный момент?
— Нет, не проснулась, — голос Дина очень серьезный — Она совсем не проснулась. Камин, знаешь ли, не следует оставлять без присмотра.
— О, Боже! — я даже рот руками прикрыла от ужаса, — Она сгорела заживо!
— Спасти её не было никакой возможности. Король никого не позвал, чтобы приглядели за спящей супругой.
— А что дальше было, — подгоняю неспешное повествование.
— Король пережил свою королеву всего на неделю. Сломал себе шею, когда, обезумев от горя, носился по полю. Лошадь сбросила его. На следущий, после похорон, день, на погребальной плите появилась надпись:
— А почему ты сказал, что он искупил свою вину?
— Жизнь королевы, за жизнь королевы — равноценная мена. Иррэшим больше не появится во дворце, надпись на погребальной плите исчезла.
Я задумалась. Какая же не простая штука — жизнь. Один проступок, может потянуть за собой целую вереницу трагедий, предупредить которые уже не получится.
— Эй! Что ты делаешь? — кто кого тут отвлекал, совершенно непонятно. Потому как совсем без понятия, как широкая мужская ладонь оказалась даже не под платьем, а под рукавчиком моих модельных трусиков и в данный момент, еле ощутимо поглаживала мне бедро.
— Ничего такого, что не позволительно было бы делать супругу, — последовал ответ. Дыхание отвечавшего явно участилось.
— А-ну, отпусти меня.
— Не сейчас, детка. — горячие губы прикоснулись к моей шее, потом легкими поцелуями прошлись от ключицы, до того места, на которое мой муженек засматривался на протяжении всего ужина. И тело мое откликнулось на ласку. Нежные прикосновения пробудили незнакомое чувство, зарождающегося трепета в душе.
— Наташа, останься сегодня со мной, — хрипло прошептал Дин, на этот раз уже едва касаясь своими губами моего уха, — пожалуйста.
— Дин…я не хочу.
— Если тебя останавливает только это, не проблема, скажи и я сделаю так, что ты захочешь.
Муж прикоснулся подушечкой указательного пальца к своим губам, потом этим же пальцем обвел контур моих губ, слегка нажимая. Я молчала, лихорадочно придумывая, что сказать. Понятно же, что раз вышла замуж, да еще и обещала остаться с этим мужчиной, то само собой подразумевалось, что вскоре последует требование разделить постель. И вот оно последовало. Как быть? И он говорит, не проблема! Да он как раз сам, проблемой и является. Вот такой, со вздымающейся грудью и хриплым от взбуждения голосом. Вот такой, на грани срыва. Дин, не дождавшись ответа, по-видимому решил действовать. Стянув меня с колен, он раздвинул свои длиные ноги и быстро затянув меня между ними, одной рукой крепко прижал к своему твердому телу, ладонью другой, обхватил за затылок, удерживая на месте, в то время, когда неистовый поцелуй обжег мне губы. Застонав, он еще крепче прижал меня к себе, демонстрируя полную боевую готовность и проблема тут же нарисовалась. В горле образовался стремительно увеличивающийся ком, дышать стало нечем, а внутри зарождалась паника, от которой хотелось кричать, пока не сорвется голос. Это снова повторилось! А я так надеялась, что уже достаточно привыкла к нему, чтобы не воспринимать мужскую боеготовность, как угрозу жизни.
Вылучив секунду, на которую губы Дина оторвались от моих, я взмолилась:
— Дин, пожалуйста, только не сегодня.
Не обращая внимание на эти слова, мужчина снова потянулся к моим губам. Я из последних сил уперлась ему в грудь, отталкивая.
— Дин! — затуманенные страстью глаза мужа, испугали меня еще больше. Он явно был у самого края, еще миг и сорвется.
— Дин!!!
— Что случилось? — еле выдавил сквозь сжатые зубы мужчина.
— Пожалуйста, отпусти меня.
— Почему это? Ты жена моя, хватит уже тянуть.
— Я не могу! — взгляд у Дина стал более осмысленный.
— Наташ, что такое? Ты боишься меня?
— Нет-нет. Просто сейчас я не могу.
— А причина у твоего не могу есть? — уже спокойней спрашивает Дин.