Зайцем трусливым Аид кинулся вдруг от кострища,
Прянул, быстрее стрелы, не попрощавшись, зараза!
Им же, куда он спешит, только гадать оставалось:
Может, услышал он глас, что призывает на битву?
Или ягненка бедро вдруг оказалось несвежим?
Было весело – пьянили принесенные клятвы. Век до битвы. Век – собрать армии, а остальное – пускай…
Хотелось придвинуться к костру ближе, уволочь у кого-нибудь (да хоть у Атланта, он не обидится) чашу вина и отмахнуться от назойливой Судьбы.
«Маленький Кронид… ты разве так и не понял, в чем клялся сейчас?»
Отец вдруг обернулся. Полоснул безумной ухмылочкой – острее своего серпа.
– Ну что, – сказал тихо. – Испытаем клятву?
И без замаха хлестнул по щеке.
Ночь в глазах смешалась с огнем, пролилась ихором из носа и ушей. Удар был такой силы, что на землю я упал уже у другого костра. Это с виду он не выше меня, запрыгало где-то в левом ушибленном виске. Это с виду, а на самом деле за ним – другой род, иная мощь…
Пока мысль толкалась в висок, тело вскочило, пальцы неосознанно стиснули меч на поясе – я так и не снял его, никто меня и не просил…
«Не сметь!!!» – руки Ананки впились в плечи.
– Давай, сынок, – подбодрил Крон, он вырастал впереди, принимал свой истинный облик, заслонял небо и возможность сбежать, позади был Офрис… – Ответь.
Ответь – и окажись в Тартаре, сказала его усмешка напоминанием о только что данной клятве.
Титаны молчали. Стояли вокруг неровной площадки, высвеченной костром. Трещал, стекая в огонь с бараньей туши, жир. Гигант Эгеон все еще выводил свои песни – за два костра от нас, там еще никто ничего не успел заметить.
Я вынул из ножен бронзовый клинок ковки тельхинов. Повернулся к отцу спиной – бросить меч в огонь. Чтобы не было искушения ответить.
На то, что Крон не будет бить в спину, я не рассчитывал.
И оказался прав.
* * *
Глаз открылся с третьего раза. Или даже с четвертого – посчитай в кромешной тьме, как же.
А второй, зараза, вообще решил не открываться. Будем как Циклопы, решил. Ты же с ними находил как-то общий язык?
Ага, найди с кем-то теперь общий язык, попробуй. Язык распух, будто какого-то звереныша в рот запихнули, и губы пересохли, и горло тоже, а промочить кроме собственной божественной крови – нечем… тьфу.
Вода капает совсем недалеко – с потолка. Мерно, как шаги считает.
Частой капелью отзывается воде ихор, текущий с подбородка.
«Что, невидимка? Может, сказочку тебе рассказать?!»
Смертные в таких случаях что делают? Правильно, заводят глаза в небо и причитают: «У-у, боги, за что мне эта напасть?»
Темно, руки вывернуты, глаз вообще открыт только один, а тут еще и эта, разговорчивая. Вот тут бы и спросить – за что?
А за дело.
«Рассказать сказочку? О том, что бывает с теми, кто думает, что умнее своей Судьбы?!»
Да уж, догадываюсь.
Руки… правая, вроде, в цепях и к стене присобачена. Левой что-то не чувствую – а, нет, есть, по ней что-то ползет. Или кто-то.
Цепи почему-то представлялись ясно: две толстые змеи, лежащие на ладонях отца, кто-то сказал – работа Циклопов, или я сам опознать успел, пока звезды на небе не разбавились звездами в глазах. Чем же это они мне… судя по ощущениям – на башку колесницу уронили, голова – сплошная шишка.
Кажется, это Титий все-таки. Сетовал на то, что в последнем бою недопроверил, насколько у меня крепкая голова, – вот и закончил начатое.
Жаль, не было на этом празднике Лиссы-безумия. Она бы их, небось, отговаривать кинулась. Мол, Аид ведь не то что Зевс: вы его по голове, а он раз – и дочку родил. Аида по голове бить нельзя, у него с ней и так не все хорошо.
Плохо у меня с головой. Если уж не додумался, во что выльется встреча с родителем…
Застонал – не от боли, так, от собственной глупости, и получил в ответ: «Хныкать вздумал? Привыкни, что я у тебя суровая».
Ну, с этим я спорить не собирался.
Ноги. Вроде, обе. Не к месту попросилось в память Полынное Поле, первый бой, попавшийся в лапы к великанам сатир стонет: «Ноги болят… ноги…» – а ног-то уже и нет, так, лохмы какие-то. Я попытался скосить глаз вниз – ага, как же, пришлось принять на веру, что с конечностями у меня пока получше, чем у того сатира.
Зубы – на удивление все. Нос, конечно, сломали, воздух в грудь не идет – целых ребер нет ни одного, чему тут дивиться, они об меня ноги поотбивали, а кто-то еще и дротик погнул, все причитал, пока меня сюда волокли – мол, ах, какой был дротик, а этот Кронид такая зараза, такая зараза…