Аж дыхание затаил.
– Удержишь меня? Что, дядя?
А как ты думал.
Война добросовестно агонизировала. Вместе со своим богом она накатывалась на очередную крепость титанов, ползла по скалам, неслась по песчаным берегам широких озер, змеилась среди рощ и долин. Кидалась на приступ, неистово и гулко вопя боевые кличи – сильно подозреваю, что неистовство Ареса подогревалось, если он вспоминал о младенце-Нике. Война вскипала, выплескивалась отчаянным натиском на чудовищ, лапифов, детей титанов от смертных… Прорывала стены, крошила гранит – и захлебывалась, начинала топтаться на месте, собирая обильную жатву и с той стороны, и с другой.
Дрались отчаянно – но не побеждали.
Захватывали трофеи – но не города.
Брали пленных, победно врывались, куда положено, сшибались, с кем нужно – чтобы тут же завязнуть в середине боя. Чтобы беспомощно топтаться на месте, пока с небес не сверкнет первая стрела… вторая…
Тогда наконец начинали драться всерьез, и крепости сдавались, земли признавали себя данниками Олимпа… потом Зевс уходил, к побежденным приходило подкрепление, нас отбрасывали назад – и все повторялось сначала.
В разных местах мы возглавляли войска по очереди, чтобы создать видимость не одного отряда, а армий, возглавляемых несколькими военачальниками. Арес показал себя на удивление толково. Пару раз в горячке боя его занесло – пришлось сбрасывать с колесницы – но в остальном он сдерживался и отдавался наслаждению битвой только после молний с небес, когда было можно. Вот тогда всем приходилось держаться подальше.
Всего у меня было четыре тысячи – постоянное число, убитых приходилось замещать. Две сотни бессмертных, остальные время от времени знакомились с мечом Таната. Руководителей отрядов я отбирал лично, по глазам – таких, которые выполняют приказы бездумно. Не всякий готов без объяснений дожидаться прибытия Громовержца и тянуть, превращая бой в вязкую кашу, когда можно – победить сразу… Две тысячи дрались под моим началом, еще восемь сотен – недалеко от меня, якобы под началом Ареса, но тоже под моим… Остальных взял Прометей и показал себя отменным лавагетом. Войска под его руководством исправно вязли в середине наступления без всякого притворства – когда он давал волю своей натуре и бросался спасать раненых.
Артемида и Аполлон отстреливали шпионов, Мом-насмешник сеял слухи о том, что даже Аид Угрюмый вместе с Аресом Неистовым не могут ничего поделать без подмоги Громовержца.
Олимп по швам трещал от подготовки. Я наведывался туда нечасто: чтобы захватить на поле битвы Афину или Гефеста. Нужно было создавать иллюзию участия в боях всей Семьи. Афина откликалась с радостью – как же, возможность оторваться от стратегии и показать воинственному брату, кто настоящий мужик. Гефест сперва долго оговаривался обязанностями в кузнице, потом на Олимп наконец прибыла троица Циклопов, и хромоногий бог не отказал себе в удовольствии – принял участие в трех-четырех штурмах. Дрался он молотом или раскаленной полосой металла, и очень натурально оступался, когда нужно было по кому-нибудь промазать – сказывалась природная хромота.
Гелиос и Эос-заря заверили, что в этой битве они по-прежнему за олимпийцев. Прибыли послы с дальних рубежей Фракии и Македонии – очнулись племена, которые отмалчивались после того, как на них обрушился «незримый гнев Зевса». Островитян и тех, кто жил чересчур далеко, переправляли на кораблях в бухты, близкие к Олимпу, Посейдон вместе с тестем – Океаном.
В подземный мир я не стал наведываться, хотя и предлагали. Слова «Мы не вмешаемся» прозвучали десятилетия назад, но прозвучали твердо. Будут звучать еще, при надобности – века.
Мечи у тельхинов закупили, кузницу на Олимпе для Циклопов оборудовали – Гефест постарался – теперь там с утра до вечера звучали молоты. Зевс успевал всюду и сразу, больше него успевал только Гермес, которому я все же вручил свой хтоний для разведки. Подумал еще – не следовало ли напомнить о возврате… не стал. Решил, что хватит моей славы.
Сын Громовержца и Майи-плеяды, дочери Атланта (надо полагать, дедуля был не в восторге от такого внучка), был везде и сразу и при этом выглядел свежим, жизнерадостным и очень хитрым. Он доставлял сведения от Офриса, передавал мне распоряжения Зевса, а Зевсу – мои сведения о перемещениях войск, летал к Посейдону, к Гелиосу, к союзникам, к тельхинам (и умудрился надуть их на полтысячи мечей) – наверное, он не летал разве что в подземный мир, да и то – кто там его знает, неугомонного…