Что-то я не припоминаю, чтобы мы были помолвлены! — запротестовала Эва. Однако радостная улыбка выдала ее истинные чувства.
Как не помнишь? — поддразнил ее Тони. — Что ж, я-то помню это вполне отчетливо, а у тебя, наверное, голова занята твоими учениками, милая.
Тони! — Эва густо покраснела, но поглядела на жениха с такой любовью, что Дебби испытала легкий укол зависти.
Что ж, так оно и бывает, с грустью подумала Дебора, вспоминая времена, когда они с Честерфилдом потеряли головы от любви, когда им было достаточно беглого взгляда, брошенного друг на друга через заполненную людьми улицу, чтобы весь мир перестал для них существовать.
Дебби чувствовала, что ей нужно поскорее уйти отсюда, прежде чем она совершит нечто бестактное или непростительное, — к примеру, разразится рыданиями на глазах у всей честной компании.
— Пожалуй, мы лучше пойдем, — быстро произнесла она. — Огромное вам спасибо…
Эва уже начала мягко подталкивать ее к дверям.
— Не стоит нас благодарить, — нежно сказала она. — Нам было очень приятно посидеть с крошкой. А теперь иди, — и шепотом добавила, — Может, вам удастся помириться.
Когда они возвращались к дому Деборы, Чарлз не проронил ни слова.
Дебби мельком взглянула на него. Она впервые увидела столь изумленное выражение его лица. Чарли не отрываясь смотрел на ребенка, спящего у нее на груди. С таким выражением, наверное, он взял в руки свой первый изданный роман. Что ж, если задуматься, ей и самой есть чему удивляться.
Войдя в дом, Дебби немедленно направилась на кухню.
Вот, — сказала она, передавая ребенка отцу, — подержи-ка его немного. Не волнуйся, он ведет себя очень спокойно. Ему нравятся… — Она запнулась, поняв, что собиралась ляпнуть.
Новые люди? — закончил Чарли с горьким сарказмом.
— Извини, я не хотела…
— Пожалуйста, не надо извиняться, — заявил он. Его голос звучал покровительственно и сухо. Он никогда раньше не позволял разговаривать с ней таким тоном. — Тем более что это правда.
И он нежно склонился над теплым, шевелящимся человечком, лежащим у него на руках.
Сперва он держал Пита с опаской, как будто ему доверили драгоценную и вместе с тем очень хрупкую ношу. Затем, немного освоившись, уселся на один из стульев за обеденным столом, осторожно прижимая ребенка к груди. Малыш проснулся и заинтересованно уставился на отца своими темно-синими глазами, так похожими на глаза Честерфилда.
Дебби быстро отвернулась и смахнула навернувшиеся было слезы. Ну, разумеется, — что удивительного? Отец с сыном и должны быть похожи друг на друга, сердито увещевала она себя, давясь от подступающих рыданий. Однако, если эта пара и выглядит, словно прообраз персонажей рекламного ролика или сентиментального телесериала про благополучные семьи, это вовсе не означает, что все проблемы остались в прошлом.
Дебби заварила чай, затем достала из холодильника пиццу и поставила в духовку. Когда блюдо было готово, она обернулась и увидела, что Питер поднял ручонки, а Чарли со смехом ловит их губами. Однако, когда счастливый отец поднял голову, нежная улыбка мгновенно сошла с его лица. Он метнул на Дебби такой угрожающий взгляд, точно собирался испепелить ее на месте.
— Какое ты имела право, — медленно произнес он, — скрывать от меня сына?
Губы Дебби невольно дрогнули, но она нашла в себе силы не расплакаться.
— Хватит закатывать сцены, — сказала она со спокойствием, для которого потребовалось все ее самообладание. — Только не здесь и не сейчас. Только не в присутствии Пита. Это лишь испугает его.
Тон ответа Чарли был более спокойным, однако смысл сказанного вполне мог сравниться с жестоким ударом.
— А тебе не кажется, что ты и так уже достаточно его напугала? — поинтересовался он, словно прокурор на суде. — Ты оставила его с практически незнакомыми людьми. Полагаешь, что Энтони можно позволять нянчиться с Питером, общаться с ним, не так ли, дорогая? Человеку, который не имеет к малышу никакого отношения? А меня он едва запомнит. Ты мне показала сына и с радостью готова вышвырнуть меня из его жизни!
Дебби почувствовала страшную усталость, голова закружилась, ноги отказывались служить.
— Я не собираюсь выяснять наши отношения сейчас, — повторила она тихо, однако на этот раз в ее голосе отчетливо прозвучала угроза.
Пит в изумлении завертел головой, переводя взгляд с отца на мать. Родители говорили, не повышая голоса, но даже такая кроха четко различала яд, который сочился из каждой реплики.
— Ссориться на глазах у малыша— это последнее, что каждый из нас хочет в эту минуту, — настоятельно заявила Дебби.
Чарли фыркнул, всем своим видом выражая несогласие.
— Неужели ты еще осмеливаешься разглагольствовать о моих желаниях и потребностях?! — выпалил он, инстинктивно поглаживая пальцем бархатистую щечку ребенка. — Не ты ли недвусмысленно дала понять, что чем скорее я исчезну отсюда, тем будет лучше для тебя?!
Пит начал хныкать. Чарли, не говоря ни слова, передал его матери. Та быстренько успокоила сынишку.
Затем, стараясь вести себя как обычно, она усадила малыша на высокий стульчик со столиком, надела на него слюнявчик и начала кормить его с ложечки, корча забавные рожицы, которые всегда веселили кроху.
Все это время Дебби чувствовала на себе обвиняющий взгляд бывшего любовника. Она видела его лицо, искаженное яростью. Еще ни разу он не выходил из себя настолько. И корни этой ярости следовало искать не в любви или ревности. Переживания Чарли гораздо больше общего имели с ненавистью.
Гнев и горечь, которые он излучал, заставили Дебби поежиться. Возможно, Чарли и сам осознал, что чересчур поддался эмоциям. Он внезапно вскочил, засунул руки глубоко в карманы кожаных брюк и направился к дверям, ведущим на пляж. Там он замер, глядя на волны, молчаливый и неподвижный.
Дебби закончила кормить Пита, дав ему напоследок тертое яблоко со сливками. Малыш радостно загукал, распробовав лакомство.
— Тебе ведь это нравится, не правда ли, мое солнышко? — заворковала мать.
Оторвавшись от малыша, она подняла голову и заметила, что Чарли пристально следит за ней, как кошка, выслеживающая мышь.
Сливки? — с удивлением бросил он. — Ты кормишь его яблоком со сливками? — Это прозвучало так, точно Дебби пичкала сынишку отравой.
Да, кормлю! — воскликнула она, защищаясь. — А что тут странного?
— Это необычно и довольно дорого, — заметил он.
Дебби хмуро посмотрела на него, отметив обвиняющий тон и осуждающий взгляд темно синих глаз.
Вот именно поэтому я и кормлю его сливками с яблоком, — фыркнула она.
Так, значит, ты его балуешь, дорогая? Намереваешься дать все, что он ни пожелает? Может, это из-за того, что ты стремишься искупить вину, так как именно ты лишила его отца?
Дебби снова покосилась на агрессивного папочку Питера.
— Ну и что, если даже это так?
Он пожал плечами.
— До года это едва ли имеет значение. Но мне кажется, что одним из основных правил воспитания детей является следующее: если ты его слишком балуешь и потакаешь его желаниям, то ребенок вырастает испорченным и неблагодарным…
Дебби возмущенно нахохлилась.
Ты наблюдал, как я обращаюсь с Питером, не более десяти минут! — прошипела она. — Да как ты можешь подвергать сомнениям мои методы воспитания сына! Как смеешь утверждать, что я плохая мать?
Я лишь заметил…
А ты сам вообще хоть что-нибудь смыслишь в воспитании детей? — все больше распаляясь, спросила Дебби.
— Нет, ничего не смыслю, — спокойно ответил он. Единственное, что выдавало его гнев, это легкое подрагивание уголка глаза. — Поскольку ты лишила меня права хоть как-то участвовать в воспитании сына. Но теперь этому конец! Я более не намерен оставаться в стороне. Тебе больше не удастся изгнать меня из жизни мальчика.