— Привет, Дебби, — произнес Чарлз без тени улыбки, его голос казался одновременно чужим и родным до боли.
Она заметила, что он так и не избавился от лос-анджелесского выговора, хотя на его произношение и наложился нью-йоркский акцент. Неудивительно, решила Дебби, коли он с шестнадцати лет живет на этом побережье.
— Привет, Чарли, — робко ответила она, ибо оказалась не готова к сильному впечатлению, которое он всегда производил на женщин вообще, а на нее в особенности. Это первая непростительная ошибка. Во имя всего святого, как можно было забыть, сколь обольстителен этот тип во плоти!
Он с ног до головы был одет в белую кожу. Кожаная куртка облегала могучие плечи, сужаясь к тонкой талии. Мягкая кожа белых в обтяжку брюк подчеркивала мускулистые бедра и еще более удлиняла ноги. Кожа, с отчаянием подумала Дебби, самый сексапильный материал, такой нежный на взгляд и на ощупь, с характерным терпким возбуждающим запахом.
Ее замешательство не ускользнуло от внимательных глаз Чарлза. Он заметил, как Дебби пожирает его взглядом.
Нравлюсь? — поинтересовался он.
Что? — Прошептала она.
Все. — Глаза Чарли блеснули. — Некоторые женщины находят меня в этом наряде сногсшибательным.
— Так вот почему ты носишь кожу? — Не знаю. Разве что неосознанно.
— Ты выглядишь как плейбой, — съязвила Дебби, — слегка постаревший, но пытающийся догнать свою молодость.
Чарлз впервые улыбнулся — немного иронично, грубовато-насмешливо и очень по-мужски… И Дебби оказалась не готова к этому. Глупо было надеяться, что вид его улыбки не заставит ее сердце бешено забиться. Будь он проклят! Ему прекрасно известно об этом. Чарли прекрасно понимает, как действует его улыбка на женщин. Эта нечестно!
— Что ж, вполне логично, не правда ли? — заметил Чарлз. — Я успел побывать и плейбоем, и матросом, смотря о ком писал роман. — Последовала долгая пауза, на протяжении которой он изучал Дебби. — Ты отпустила волосы, — заключил он со странными нотками удивления в голосе.
Дебора задержала дыхание в ожидании дальнейших комментариев. Ее разочаровало, что Чарлз мог сказать столь обычную вещь. Но она испытала и нечто похожее на удовлетворение — у нее достаточно сил противиться его чарам.
— Да, — кивнула она, — отпустила.
— С чего бы это? — спросил Чарлз. Такое впечатление, что он допрашивает, подумала Дебора.
Ответила она не сразу: ведь она решила больше не стричься в тот день, когда поняла, что забеременела. Это казалось ей весьма символичным шагом. Дебора пожала плечами с беззаботным видом.
— Не помню, — солгала она. Темно-синие глаза недоверчиво прищурились.
— Правда? А ты постарайся вспомнить.
Деборе удалось выдержать его взгляд.
— А почему бы и нет? Моя профессия заставляет часто менять облик…
— Но ты ведь оставила карьеру, не так ли?
Ее глаза изумленно расширились. Интересно, что еще ему известно?
— Ч-что ты имеешь в виду?
Чарлз нахмурился.
Господи Боже, женщина, у тебя что, не все в порядке с головой или мои вопросы столь сложны, что мне нужно все разжевывать?
Не будь столь категоричен! — зло прошипела Дебора.
Ну хорошо, я предположил, что ты бросила работу, ибо уже четыре сезона показ мод в Нью-Йорке проходит без тебя, а твое имя исчезло из светской хроники. Разве я не прав?
Неужели Чарли следил за ее карьерой? Надежда затеплилась в сердце, но Дебби тут же подавила ее.
— Да, ты прав. Я оставила подиум.
Густые черные брови поползли вверх в изумлении.
— Почему ты сделала это! Ты же была прекрасной манекенщицей, имела всеобщее признание.
Только посмей довериться этому проницательному словоплету, тревожно предостерегла себя Дебора. Он всегда с легкостью добивается своего и спустя несколько минут, пожалуй, выведает причину, по которой приглашен сюда. Это совсем не входит в мои планы! Дебора не собиралась немедленно раскрывать карты. Только не сейчас и не здесь, подумала она, не на пороге арендованного ею коттеджа под холодным морским ветром.
Она тщательно все спланировала. Сперва они должны немного побеседовать. Восстановление знакомства за легким ленчем, который она приготовила. Какое-нибудь спокойное и без эмоциональное общение, как это принято между интеллигентными бывшими любовниками, знающими правила игры. А затем она нанесет удар.
Почему бы нам не пройти в дом? — быстро предложила Дебора. — Там гораздо теплее. Чайник закипел, к тому же я испекла яблочный пирог. — Она взглянула на тусклое серое небо. — Погода как раз для горячего яблочного пирога с кофе, не так ли?
Разумеется. — Гость сардонически усмехнулся и, не говоря более ни слова, проследовал за хозяйкой в коттедж.
Однако Дебора догадалась, о чем подумал Чарлз. Когда они жили вместе, она с трудом могла отличить скороварку от сковородки. А отношения любовников не пошли дальше первой страстной стадии. Им не суждено было достичь относительной гармонии.
Люди меняются, размышляла Дебора, наблюдая, как Чарлз вошел в гостиную, закрыв за собой дверь. Во всяком случае, она уж точно изменилась — жизнь заставила, — а вот Честерфилд?..
Ты зажгла огонь в камине, — удивленно заметил он, положив ключи от катера на столик рядом с креслом и расстегнув куртку.
Да. — Впервые за вечер ее серо-голубые глаза улыбались.
— Почему ты смеешься? — пробормотал Чарлз, не сводя с нее внимательного взгляда.
Над тобой, — не задумываясь, ответила Дебора. — То, как ты делаешь эти замечания, весьма не похоже на тебя, Чарли.
Ну, а ты сама, разжигающая камин, заваривающая чай и пекущая пироги, — на тебя это тоже не очень-то похоже. Ну и что, по твоему мнению, с нами творится?
Дебора передернула плечами. Предоставляю тебе делать выводы, — улыбнулась она. — В конце концов, это твой конек.
— Но мне всегда казалось, что молниеносные заключения как раз в твоем стиле, — беззлобно парировал Чарлз. — В конце концов, стоит мне перемолвиться парой слов с женщиной — и все решают, что я наверняка сплю с ней, не так ли?
Его язвительные слова всколыхнули болезненные воспоминания о соперницах. Дебора почувствовала, что бледнеет.
Неужели ей мало того, что было? Того страха, в котором она пребывала, живя с Честерфилдом? Она ненавидела женщину, в которую превратилась в то время, — нервную, постоянно проверяющую и перепроверяющую Чарлза, постоянно терзаемую подозрениями. Ее бешеная ревность портила жизнь им обоим, и вместе с тем Дебби не могла заставить себя измениться.
Она глубоко вздохнула. Нужно ли было приглашать сегодня Чарли, чтобы вспоминать старые обиды! Теперь она глава семьи, ответственная взрослая женщина двадцати пяти лет, мать ребенка. Ей принадлежит центральная роль и, разумеется, если она будет вести себя спокойно и здраво и не даст волю эмоциям, то и Чарлз поведет себя… Как?
— Ты голоден? — вежливо спросила Дебора.
Чарлз иронично усмехнулся, опускаясь в кресло у камина.
— Умираю с голоду, — признался он. — Но сперва мне хотелось бы выпить.
Дебора не смогла скрыть удивления. Она лихорадочно вспоминала содержимое бара и холодильника. Одна бутылка вина найдется, но есть ли здесь штопор?
У меня есть вино, — выжидательно произнесла Дебора. — Но ничего больше, боюсь, предложить не смогу.
Вообще-то я имел в виду чай или кофе. — Чарлз покосился на часы, громко тикавшие на камине. — Боже мой, Дебби, — пробормотал он, — предлагать алкоголь до полудня! В каком безнравственном обществе ты вращалась последнее время!
Если бы он только знал!
— Я сварю кофе, — смутилась Дебора и поспешила на кухню, радуясь предоставленной возможности ускользнуть и заняться хоть каким-то делом. Это помогло ей отвлечься от тревожных мыслей. Она заметила, что руки дрожат, и безуспешно попыталась успокоиться.