Muslim Society. Cambridge, 1981. Турчин П.В. Историческая динамика. На
пути к теоретической истории. М., 2007. С. 8083.
129
зация находится на подъеме и переживает расцвет экономики.
Так было, например, в Риме во III вв. до н.э., когда Республика, победив Карфаген и Грецию, стала крупнейшей морской державой, охватывающей почти все Средиземноморье. Благодаря
огромным контрибуциям, потоку рабской силы, грабительским
налогам с провинций Рим сказочно разбогател. Однако, несмотря на все успехи, политические и экономические (рост торговли и ремесла, совершенствование методов ведения сельского хозяйства), общество явно утрачивало солидарность: обострялись
противоречия между буквально всеми социальными группами, распадались нравственные нормы, уходили в прошлое простота
нравов, стал забываться принцип «общей пользы», – и никакие
запреты не могли остановить тяги к роскоши. Результатом стали
гражданские войны и восстания рабов.
Таким образом, важная особенность развития цивилизаций
была подмечена очень точно: внешние успехи, экономический
подъем и технические достижения не гарантируют их благополучие. Более того, выдающийся английский историк А. Тойнби в
ХХ в., проанализировав огромный фактический материал, пришел
к выводу, что по мере укрепления власти над окружением начинается не рост, а, напротив, процесс надлома и распада.
Но бывают ситуации, когда кризисы в разных подсистемах
общества происходят одновременно, и синхронизация многократно усиливает их эффект. В этом плане «идеальную модель»
представляет собой тотальный кризис, охвативший западную
Римскую империю накануне варварского завоевания: он затронул все слои общества и все сферы его жизни – от политической
до религиозной.
Вместе с тем, повышение уровня солидарности и экономический рост могут иметь место в цивилизациях, которые неотвратимо клонятся к упадку, причем это нисколько не влияет на их судьбу.
Самый яркий пример – Египет в VIIVI вв. до н.э. Накануне гибели
эта древняя и не слишком восприимчивая к новшествам цивилизация наконец освоила железо, экономика шла на подъем, наблюдался
невиданный ранее рост товарноденежных отношений и частного
землевладения. Новации в экономике сопровождались объединением страны, усилением политического авторитета Египта, расцветом культуры и консолидацией общества, которое пыталось
130
противостоять иноземным вторжениям. Однако в 525 г. до н.э. Египет был без особого труда завоеван персами89.
Стало быть, есть и другие, более глубинные ритмы, которые
управляют жизнью отдельных цивилизаций и всей мировой системы в целом. Эти медленные «большие» циклы связаны с духовной
эволюцией человечества и сменой культурных макросистем, которые формируют духовные смыслы и ценности, объясняющие мир и
подталкивающие на отработку той или иной стадии эгоизма.
89 Перепелкин ю.Я. История Древнего Египта. СПб., 2000.
Глава VI.
Кризис
мифоритуальной культуры:
в преддверии
Осевого времени
132
«С хорошо устроенным имуществом,
сынок, ничто не сравнится»
Из вавилонского «Поучения Шуруппака»
(ок. 2500 г. до н.э.)
«Только боги с Солнцем пребудут вечно,
А человек – сочтены его годы,
Чтоб он ни делал – все ветер!»
Вавилонский эпос о Гильгамеше (ок. 1600 г. до н.э.) зарождение цивилизации, которое ознаменовало переход эгоизма в его вторую стадию, неизбежно вело к разрушению всех
основ первобытного общества. Однако этот процесс шел долго, человечество медленно и неохотно выходило из комфортного эмбрионального состояния «желания существовать». В IVII тыс. до
н.э. материальнотехническая, экономическая и социальная база
цивилизации в целом уже была выстроена, а мифоритуальная культура еще продолжала удерживать свои лидирующие позиции, сдерживая и скрывая те глобальные изменения, которые несла новая
эпоха. Однако она была обречена. Последствия очередной великой
трансформации проявились в полную силу далеко не сразу, но по
мере того как общество нового типа росло и крепло, разрыв с архаической культурой становился все заметнее.
133
1.
РАННЯЯ ДРЕВНОСТЬ:
МЕжДУ АРХАИКОЙ
И цИВИЛИзАцИЕЙ
Очаговые цивилизации, выросшие непосредственно из первобытных обществ, на первом этапе своего существования были
еще связаны с «материнской» системой очень прочными узами, и по этой причине за ними закрепилось название «архаические».
Магикомифоритуальная культура попрежнему выполняла свою
организующую, стабилизирующую и интегрирующую роль, но
одновременно поддерживала развитие новых структур сложного
общества. Все главные, конституирующие элементы цивилизации
в это время развивались в оболочке архаических форм, словно прячась за ними.
Так, самые ранние города – оплоты цивилизации были в первую
очередь сакральными ритуальнокультовыми центрами. Особенно
интересны в этом отношении неплохо сохранившиеся протогорода ольмеков: в их планировке воплощалась горизонтальная пространственная модель мира, идеи реинкарнации (перевоплощения
душ) и перехода – от жизни к смерти и следующему рождению, от
профанного, мирского, – к сакральному. В южной, мирской части
города, где проходила «дорога жизни», воздвигались административные постройки и дома знати. Северная часть, отделенная от южной пирамидой, была священным пространством, которое пересекалось «дорогой смерти», ведущей вниз, в пещерутайник, «лоно
земли», где находилась главная святыня – фигурки предков90. Таким образом, человек, проходивший по городу из конца в конец, совершал символическое «духовное странствие»: из царства живых попадал в царство мертвых и воссоединялся с предками, чтобы
затем снова вернуться в сферу мирского.
Все остальные функции городов (административная, хозяйственная, военная и т.д.) были важны, но всетаки в меньшей степени, чем функция ритуальнокультовая. И вместе с тем, именно
90 Ершова Г.Г. Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика. М., 2002. С. 2263.
134
благодаря высокой сакральной значимости городов укреплялась их
позиция как политических центров сложного общества.
Раннее государство не противопоставляло себя мифоритуальной культуре, а, напротив, стремилось взять на себя часть ее функций и добавляло к ним новые. Правитель, личность которого воплощало государство и его мощь, как правило, был также верховным
жрецом и выступал в качестве богамироустроителя. Его роль заключалась в том, чтобы творить и поддерживать порядок, изливать
на свою страну и подданных благодатную космическую энергию, от обилия которой зависит всеобщее благополучие, плодовитость
людей, земли и скота. Культ «священного царя» был универсальным для всех древних цивилизаций.
В Египте, где фараоны обожествлялись еще при жизни, их важнейшей задачей было магическое обеспечение процветания. В ходе одного
из ритуалов царь четырежды очерчивал поле, способствуя плодородию
земли. Он же «управлял» разливами Нила: «Нил служит ему, и он открывает его пещеру, чтобы дать жизнь Египту», – а также был «владыкой дуновения сладостного» – прохладного ветра со Средиземного
моря. Наконец, в качестве главного мага, фараон координировал движение луны и звезд, следя за тем, чтобы времена года, дни и ночи регулярно чередовались91.
В Месопотамии культ царей не имел столь гипертрофированных
форм, и обожествлять их при жизни считалось святотатством. Тем
не менее, царь выступал в качестве «заместителя» бога в одном из
важнейших ритуалов годового цикла – священном браке с верховной жрицей. Этот ритуал, совершавшийся под Новый год, знаменовал обновление космоса и способствовал умножению жизни92.
В Древнем Китае правителиваны, а впоследствии и императоры, также объединяли в своем лице светских и духовных владык.