во все сферы: в рыночную экономику, политику, даже этику. На
определенном этапе рациональность стала автономной силой и начала диктовать свои условия144.
Это вызывало радикальные изменения в человеке и его мышлении, в его отношении к истории, к своему прошлому и будущему, к
социальной жизни, к природе и к самому себе145.
Принимая те или иные решения, совершая те или иные поступки, человек мог руководствоваться теперь не обычаями, традициями или высшими религиозными ценностями, а доводами разума и
соображениями пользы. Рационализация освободила от необходимости слепо следовать догмам, приучала мыслить и критически
оценивать все истины, казавшиеся прежде незыблемыми. И вместе
с тем, создавала новую «тюрьму», новые ограничения, ставя на
первый план практицизм, карая воображение и интуицию, пытаясь
дать «инженерное» решение любой проблеме146.
Религия, разумеется, не была искоренена, несмотря на разрушительную критику просветителей, которые ниспровергали догматы христианства с позиций научных законов и представлений о
мире. Однако она отделилась от государства и стала частным делом
143 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 2324.
144 Feenberg A. Alternative Modernity: the Technical Turn in Philosophy and Social ㌳eory. Los Angeles, 1995. P. 222.
145 Подробнее см.: Гордон А.В. Указ. соч. С. 2369.
146 Тоффлер Э. Третья волна. М., 2004. С. 200.
190
человека, который получил право исповедовать любую веру или
быть атеистом. Религиозные ценности, этические нормы и запреты уже не играли главенствующей роли в обществе и внутренней
жизни европейцев: они существовали наряду с утилитаризмом и
рационалистическим подходом, то есть сфера их воздействия резко сузилась. Сила оппозиции «грех – праведность» не исчезла, но
заметно ослабела, открыв дорогу для свободного, почти беспрепятственного развития эгоизма, у которого уже не было необходимости лавировать между десятью заповедями и надевать на себя
личину благочестия.
В процессе развития научного рационалистического мышления
на первый план выдвинулся принцип – «сомневаться во всем». Это
породило скептицизм, умение дистанцироваться от себя, усилило
способность к самокритике. Радикальное самоотрицание затронуло все стороны жизни европейского общества: культурные ценности, религию, а впоследствии и институт власти, ибо их истинность
следовало проверять и подтверждать практикой.
Природа лишилась того священного ореола, каким она наделялась в Средние века: в те времена в ней искали следы присутствия
Творца, видели символы высшего мира, аллегории божественных
истин Писания147. Теперь она стала просто объектом исследования, которое санкционировало человеческое вмешательство в ее
мир. Такое вмешательство, разумеется, осуществлялось и раньше, но оно имело чисто утилитарный, прикладной характер, не превращалось в культурную норму.
Новое отношение к истории и обществу тесно связано с появлением во второй половине XVIIXVIII вв. понятия «цивилизация»: оно идейно обосновало ту «революцию» или цивилизационную
«мутацию», которая, в конце концов, сделала из Европы совершенно особый регион мира. цивилизация понималась не просто
как определенная ступень в развитии человеческого общества, она
представала в качестве идеала, оптимального, желаемого «стандарта» общественного устройства и даже высшей цели исторического
процесса148.
147 Об этом см.: Соколов В.В. Европейская философия ХVХVII вв. М., 1984. С. 233.
148 Подробнее см.: Ионов И.Н., Хачатурян В.М. Теория цивилизаций от
античности до конца ХIХ века. СПб., 2002.
191
Ход истории представлялся как поступательное удаление человечества от состояния варварства и приближения к идеальному цивилизованному, хорошо и разумно устроенному, процветающему коммерческому обществу, в котором царят закон и
порядок, материальное изобилие сочетается с расцветом наук и
искусств. Создать такое общество мог и должен был сам человек.
В результате существующий строй стал восприниматься в образе «девственной природы, которая ждет заботливой, но твердой
руки садовника, чтобы превратиться в пригодное для человечества место проживания»149.
Механицизм стал способом мысли. И микрокосм, и макрокосм уподоблялись автомату – машине, которая движется с помощью пружин и колес. Такое сравнение впервые сделал в 1661 г.
английский ученый, занимавшийся историей ремесла, Т. Пауэлл.
Известный философ Т. Гоббс во введении к своему фундаментальному труду «Левиафан» уподоблял сердце человека – пружине, нервы – нитям, суставы – колесам.
Представление о мире, как механизме, повлияло на теорию
естественного права, «социальную физику», антропологию и
другие науки. Механистический подход давал возможность постичь любой объект – от государства до Вселенной, исследовать
его элементы и связи между ними. Причем, речь шла об исследовании техническими средствами, которые совершенствуются
вместе с ростом человеческого знания. Наука стала средством
овладения Природой, «Инструментальный Разум» был направлен на достижение господства над ней, на активное вторжение в
ее силы и их подчинение. Идея господства над Природой дополнялась идеей подавления внутренней природы человека, страсти
и влечения следовало подчинить строгой рациональности, калькулирующей все и вся150.
Именно в таком «расколдованном мире» вызревало общество нового типа – индустриальное, которому предстояло на
определенное время стать универсальной моделью: «искушая»
техническими достижениями, «оскорбляя» материальным уровнем жизни, угрожая военнополитической гегемонией, запад149 Bauman Z. Fate of Modernity // ㌳eory, Culture a. Society. Middleborough, 1985. Vol. 2, N 3. P. 78.
150 Карпинская Р.С., Лисеев И.К., Огурцов А.П. Указ. соч. С. 290309.
192
ная цивилизация выводила незападные общества из равновесия и толкала их в сторону подражания, на путь «догоняющего
развития»151.
Что представляла собой эта модель? В чем состоит сила и слабость индустриального общества? Об этом мы узнаем из следующих глав.
151 Гордон А.В. Указ. соч. С. 67.
Глава IX.
Блеск
и нищета
индустриализма
194
«По сути дела среда,
мало-помалу создающаяся вокруг нас, е
сть прежде всего вселенная Машины».
«…техника стала фатальностью – судьбой
современного человека»
Жак Эллюль
«Влияние Человека на силы Добра и Зла возросло
невероятно с освоением новых источников энергии, но
это, увы, не прибавило Человеку
мудрости или добродетели,
не убедило его в том,
что в царстве людей милосердие более ценно,
чем часовой механизм»
А. Тойнби
К концу XIХ в. все трансформации, о которых шла речь в предыдущей главе, в целом завершились и дали свои результаты. На западе окончательно утвердилось общество нового типа – индустриальное, урбанизированное, с демократической системой правления, освобожденное от власти церкви и религии и до предела рационализированное. Такова самая общая характеристика современного
общества, или общества модернити. Его истинный «портрет» гораздо более сложен и противоречив. Причем, противоречия и недостатки обнаружились очень быстро. Поэтому в огромном массиве научной литературы мы найдем не так уж много положительных
оценок, и для этого имеются веские основания. История прошлого
столетия наглядно это показывает.
195
1.
ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСУМ:
ЛОВУшКИ
ДЛЯ ЭГОИзМА
В ХХ в. техника, опирающаяся на достижения науки, стала мощной
силой и начала оказывать влияние не только на экономику, но и всю
жизнь человека и общества. Иными словами, жизнь человека и общества технологизировались, включились в новый «космос» – технологический универсум. Американский социолог Д. Белл писал по этому