Мать все-таки причитала, и просила, и умоляла лейтенанта не забирать мужа, мол, утром он сам придет и разберетесь с ним, что да к чему.
Но его забрали в ноль часов двадцать минут 7 ноября 1937 года.
Знал бы тогда Витька, что когда он притворился спящим и его поцеловал перед уходом отец в последний раз, то рванулся б ему на шею, обнял бы его и, может быть, что-то и изменилось. Но, увы, ничего не изменилось и по сей день. Отец канул, как в воду. Только в местной газете, через десять дней, он прочитал, вернее, ему в школе сунули пацаны газету, где в правом верхнем углу на второй страничке была фотография отца и еще трех дяденек и заголовок: «Враги народа». Отец обвинялся в сговоре с мировым капитализмом, пособничестве врагам трудового народа. Арестован за контрреволюционную агитацию.
Виктор усмехнулся про себя и подумал: «Нет, не мог мой отец быть плохим человеком. Мама говорила, что это сосед Травин, на него донос написал. Но никто доказать этого не мог, сколько бы она ни ходила в правление, ничего ей в течение десяти дней не говорили. А потом появилась местная газета. Они обвинялись, а какая мера наказания — не говорилось.
Виктор глубоко вздохнул и достал папиросу, не сразу зажег спичку и снова вспоминал свое, уже теперь безотцовское, детство. Как тяжело было заканчивать в тот тридцать седьмой год школу. Учеба не шла, да и учителя, как сговорились, смотрели косо. Да и он сам как будто стал старше за эти полгода. А в следующий класс осенью его еле-еле притащила сестра, которая, не смотря ни на что, училась хорошо да матери во всем помогала. Благодаря ей он все-таки закончил семилетку. Аж до прошлого 1947 года, десять лет, мать все ждала отца. Как только с материка приходили катера, а она умудрялась об этом узнавать, всегда бежала на пристань и встречала прибывших. Возвращались фронтовики, много было калеченых, инвалидов. Возвращались после победы, бывало, и те, кто прошел через лагеря ГУЛАГа и тюрьмы, те, кого забрали в 37-м и в 38-м годах. И она ждала, ждала до сорок седьмого года. От тяжелой работы в шахте в годы войны простудила ноги, заработала ревматизм.
В 1943 году встретила в Александровске своего старого знакомого детства и юности Николая Козыриса, с которым, как было решено их родителями на Рождественке, где они тогда проживали, планировалась свадьба. Но вмешался тогда в их дружбу влюбленный в Анну Дербеневу Виктор Игнатьевич Шмелев и, как шмель, налетев на церковь, увез ее тогда из-под венца. А Анна этому была только рада и счастлива, любила-то она Виктора, а не Николая. Но это длинная и другая история. Видно, как говорила мать, хоть и женат был Козырис на другой, а как только по ранению пришел в конце сорок второго с фронта, все не забывал Анну и встрече очень был рад. Даже сказал: «Анна, я разведусь, если ты скажешь «да», и женюсь на тебе». Но мать сказала: «Нет, я буду ждать Виктора, он вернется!».
После той встречи с Козырисом они с матерью все-таки стали поддерживать связь. Позже Козырис помог Виктору поступить в ремесленное училище в Александровске, которое он закончил с отличием в сорок шестом году, а в первую же свою навигацию стал ходить в море мотористом на рыболовецких судах. В шестнадцать лет Виктор начал свою самостоятельную трудовую деятельность. Начинал с дрифтеров, где были установлены одноцилиндровые двигатели, потом буксирный катер, дальше МРС (малый рыболовецкий сейнер), а теперь он мотористом на знаменитой рыболовецкой шхуне «Ольга». Молодой капитан шхуны Валентин Иванович Аксененко уважал его за трудолюбие, честность, безотказность в любой другой работе. Когда вытаскивали невод, Виктор не сидел в машинном отделении, а часто помогал команде на палубе. Команда любила его еще и за то, что играл он на гитаре и пел, а как развернет меха гармошки, так душа разворачивалась и сворачивалась.
А Витька помнит, как его отсылали на лодке подальше от катера, когда он учился играть. Но слух-то у него хоть куда. Пойдет в клуб зимой, посмотрит какой-нибудь фильм, а раньше в фильмах всегда хорошие песни были. Придет домой, возьмет гармонь и через полчаса: «Нате вам наше с кисточкой!» — почти один в один и изобразит мелодию. Слух — это великое дело. А ему Богом он был дан. Хоть в Бога мало уже кто верил, но и в партию Виктор не верил. Какая это партия, коль своих забирает, и привет. А он рос без отца. А ей, этой партии, плевать, как они с матерью и сестренкой одни выживали.
Зарабатывал Витя Шмелев хорошо в навигацию, хуже зимой. Делился деньгами с матерью. Правда, живет он последнее время в общежитии моряков в порту.
Мать все-таки вышла замуж за Козыриса, и он забрал ее в Александровск. Вера, его сестра жила пока в Мгачах. Виктор, как приехал первый раз к Козырису, так и обомлел, увидев его детей, а их было трое, и все погодки. Старшему Николаю было пять лет, Владимиру четыре и девочке Ольге три годика. Понял тогда Виктор, что мама влезла в такую семейную кабалу, что ему уже было не до шуток. Хватит ли у нее здоровья поднять детей и воспитать их? Ведь ей уже за сорок. Но отговаривать не пытался. Ему было очень ее жалко и за ее одиночество, и за то, что будет с ней, с тремя детьми. Дело в том, что жена Николая Козыриса после рождения третьего ребенка умерла, и Козырис остался один. Он долго уговаривал Анну и уговорил. А любит он ее сильно — это сразу бросалось в глаза при их общении.